Невесомость
Шрифт:
Не зная, чувствовала ли это Карина, но закончив с одеялом, она вышла из комнаты, а я ещё несколько минут сидела в том положении, не желая признавать случившегося. Моя вина была кругом: перед Денисом за то, что, несмотря ни на что, искала любой возможности сблизиться с ним, перед Кариной за то, что пренебрегла её чувствами, и перед всей нашей семьей за то, что нарушила в ней мир. Знать наперед будущее мне было не дано, но одно было ясно, как заглядывающее в окно солнце, что ничего хорошего уже не будет. Доверие, раз потеряв, вернуть невозможно ни временем, ни обстоятельствами. Это как треснувшее стекло. Вот что я наделала.
Умывшись и почистив зубы, я заправила
– О, с добрым утром!
– радостно поприветствовала меня из гостиной Рита, справляясь с щеткой для подметания пола.
– Как спалось, Анжел?
– Привет, Рит, очень крепко, - призналась я, чувствуя непонятную неловкость, словно отныне все ребята не должны были со мной разговаривать.
– Ты прибираешься?
– Да, всё равно пока нечем заняться, - кивнула она с улыбкой, продолжая сметать крошки от чипсов и торта в небольшую кучку. Похоже, Карина ничего ей не говорила. Да и должна была?
Собравшись с духом, я прошла на кухню. Кроме моей сестры, там никого не было, и это должно было быть мне на руку, однако...оказавшись один на один с человеком, которого ты предала, с человеком, который не желает тебя видеть, удар совести настолько тяжело бьёт в грудь, что с трудом находишь в себе силы устоять на ногах, не говоря уже о том, чтобы сказать какие-то слова. Я стояла в проеме, не зная, как подойти к этой девушке, за секунду ставшей мне чужой. К той светлой, солнечной девушке, что подарила мне совершенно иную жизнь. Иную меня.
За окном Артем, Андрей и Никита, сидя на веранде под майским, долгожданным солнцем, пили чай, бурно что-то при этом обсуждая. Рядом кимарил Дима, то и дело зевая и щурясь против света, Саша что-то наигрывала на гитаре, едва замечая присутствие парней - всё оставалось на своих местах, кроме того, что я так легко и так горько упустила.
Карина, взбивая венчиком в зеленом пластмассовом блюдце тесто для блинов, опершись на столешницу гарнитура, прекрасно меня видела, но не подавала никаких признаков внимания. Что ж, это было вполне заслужено. Внезапно я вспомнила, как мы вместе готовили ужин к годовщине родителей, как Карина учила меня делать салаты, как подбадривала, когда я от безнадежности и своей никчемности опускала руки. Вспомнились и наши ночные разговоры в постели, и поездка в Москву. К глазам подступали слёзы, но я знала, что не должна давать им воли, ведь не мне в положении предательницы следовало плакать.
– Карин, выслушай меня, пожалуйста. То, свидетельницей чему ты вчера стала... Всё совсем не так, как ты думаешь...
– говорила я, запинаясь. Голос предательски дрожал, готовый в любое мгновение сорваться.
– Анжел, не надо, ладно? Я не хочу говорить, и уж тем более об этом, - без единой эмоции отчеканила она, бросив на меня взгляд, в котором читалось куда больше любых слов. В глазах Карины я стала никем. Ничего не значащим для неё человеком. Всё закончилось. Продолжать настаивать на разговоре было бессмысленно, и полностью уничтоженная я вышла из кухни.
Куда спрятаться? Куда убежать, чтобы не чувствовать себя так паршиво? Так унизительно? Как исправить то, что я собственными руками разрушила? Не верилось, что сутки назад весь мир представлялся мне иначе. Не верилось, что так недавно мы с Кариной собирали сумки на дачу, предвкушая незабываемый вечер, незабываемую ночь в честь окончания школы. Как бы ни было смешно, но эта ночь действительно оказалась незабываемой. Ужасно было то, что её не забудем ни я, ни Денис, ни Карина. И сколько бы времени
Впервые с тех пор, как я окунулась в Каринин мир, в ту новую, ранее незнакомую мне атмосферу дружбы и семейного тепла, я ощутила себя никому не нужной, лишней, словно бы выпавшей из общего окружения. Ребята...я не могла общаться с ними так, как прежде. Я в принципе не могла теперь общаться, потому что опротивела самой себе, и даже собственные мысли не вызывали отныне ничего, кроме ненависти.
Я не знала, куда податься. Больше чего-либо хотелось стать невидимкой и раствориться в воздухе, чтобы не причинять людям боли, но это было бы слишком просто. За свои поступки нужно отвечать, я всегда знала это. Единственным решением оставалось взять книжку и, тихо где-нибудь устроившись, окунуться в чтение, чтобы хоть как-то потянуть время до отъезда. С собой у меня была прочитанная до середины "Норвежский лес" Харуки Мураками, поэтому, взяв с собой мир, полный духа смерти, музыки и юности, я незаметно выскользнула за ворота дома. Здравствуй, одиночество. Не думала, что мы снова с тобой встретимся.
Те люди, что однажды впустили в свой мир этого друга, знают, что одиночество обладает материей, вкусом, запахом, даже голосом. Для кого-то он тихий, едва различительный в тишине, для кого-то громкий, тяжёлый, подобный самому низкому басу. Как его слышала я? У моего одиночества был особый тембр с приятными нотками. Воспринимать его было так легко, что создавалось впечатление, будто мы вовсе не расставались. Оно не давило, не угнетало, ни в чем не упрекало. Я словно вернулась в свою лесную хижину после долгих лет скитаний, где за время моего отсутствия абсолютно ничего не изменилось. Тёплый плед лежал на том же привычном мне кресле для размышлений, книжки были беспорядочно разбросаны ещё с того момента, когда я искала ответы на жизненные вопросы, свеча продолжала гореть в унисон с биением моего сердца, а окна оставались чуть растворены, давая возможность свежему порыву ветра время от времени заглядывать к нам. Вот что такое моё одиночество. Тут меня ждали, и я вернулась. Так и должно было быть.
Прочитав несколько глав Харуки Мураками, побродив какое-то время по окрестностям поселка, не ведая, который следовал час, я решила возвратиться в дом, так как в десять мы должны были уже быть на местной остановке с собранными сумками.
К счастью, вернувшись на дачу, я обнаружила, что ребята как раз только позавтракали Кариниными блинчиками и начали сборы.
– Анжел, ты куда пропала? Мы все тебя обыскались, - с нескрываемым волнением в голосе проговорила Вика, встретив меня в женской спальне за укомплектованием пижамы и умывальных принадлежностей в небольшую спортивную сумку. Кроме неё, в комнате больше никого не было, остальные девочки справлялись на кухне.
– Что-то случилось?
– Всё хорошо, Вик, - натянуто улыбнулась я, стараясь придать себе более бодрый вид, - просто решила прогуляться немного по поселку и не заметила, как время пролетело.
– Правда ничего не произошло? Ты сама на себя не похожа...
– Просто немножко устала от последних событий, - ответила я, что являлось чистой правдой.
– Этот последний звонок, вчерашний вечер, предстоящие экзамены... Не обращай внимания.
– Ну смотри... Если что, можем поговорить. Мы ведь с тобой подруги, - с чувствами прошептала она, всё ещё с сомнением глядя в мою сторону, что не могло меня не тронуть.