Невеста Аллаха
Шрифт:
– С тех пор в село Гузиева не возвращалась. А вчера ее видели здесь в Москве около одной из станций метро. Она хотела осуществить самоподрыв, но что-то ей помешало. Девушке удалось скрыться. По нашим предположениям Айза Гузиева откололась от своей группы. Сознательно или случайно – мы не знаем. Но наверняка организаторы терактов ее сейчас ищут. И мы должны найти ее быстрее.
– Что с ней будет, если вы ее арестуете? – после долгой паузы спросил Умар.
– Не знаю. Степень ее вины установит следствие, – честно признался Григорьев. –
– Как я ее разыщу? Как?! – взвился Умар.
– Вы назначьте ей встречу.
– Что? Не понимаю.
– Мы установили, что из всех возможных родственников и знакомых Гузиевой в Москве проживаете только вы. Она знает, что вы работаете на радио. Ей не к кому обратиться, и она будет искать встречи с вами. Возможно, заявится на работу или будет звонить. Она может специально слушать ваше радио. В эфире ведь постоянно сообщают телефоны радиостанции. Если она вдруг объявится, вы назначьте время и место встречи. И сообщите нам.
– А дальше?
– Дальше наши проблемы.
– То есть, моего участия не требуется?
– Мы вам скажем.
Осмаев задумался и с сомнением произнес:
– Айза никогда не была в Москве. Она ничего здесь не знает. Где я ей могу назначить встречу?
– Около какой-нибудь достопримечательности. Людей, которые совсем ничего не знают о Москве, не существует. Все знают Кремль, Красную площадь, памятник Пушкина…
– Маяковского! Памятник Маяковскому. Она знает его.
– Почему?
– Когда ей было лет десять, тогда еще в Чечне школы нормально работали, был конкурс стихотворений или что-то в этом роде. Она выучила стихи Маяковского про паспорт. Ну, помните: «Я достаю из широких штанин дубликатом бесценного груза. Читайте, завидуйте, я – гражданин Советского Союза!»
– Помню.
– Она прочла его, хорошо прочла. А ее осмеяли и за косы со сцены стащили. В буквальном смысле. Тогда как раз все начали бредить суверенитетом, припомнили сталинское выселение, репрессии, кричали: долой диктат Москвы. Советский Союз – империя зла и так далее.
– Были времена. Докричались. Теперь расхлебываем, – вздохнул Григорьев.
– Она пришла тогда домой как оплеванная. И не понимала, за что ее так? Это же чужие стихи! Это же просто слова, написанные давным-давно, лет семьдесят назад. Мне пришлось ее утешать. Сказать, что это хорошие стихи, раз они так воздействуют на публику. Бездарные стихи не могут волновать. Тогда я ей рассказал о Маяковском, сказал, что в Москве есть площадь его имени и там стоит памятник поэту. Она надолго этот случай запомнила. Когда я позже приезжал к родителям, то привез ей открытку с памятником Маяковскому. Она ее хранила, и мы иногда разговаривали о Москве и Маяковском.
– Очень хорошо. Назначьте встречу около памятника Маяковскому.
– А вы уверены, что она позвонит?
– Мы должны отработать все варианты. И не обязательно ждать звонка, попробуйте намекнуть в эфире, что вы ее ищете.
– Прямо в эфире?
– А почему бы нет?
– Я попробую.
– Вот и договорились. Притормозите здесь, я пересяду.
Умар Осмаев припарковался к тротуару. «Волга» полковника, следовавшая за «БМВ», остановилась сзади.
– Только у меня условие, – Осмаев задержал выходящего Григорьева, – тоже приду на встречу. Сначала я с ней поговорю, а потом уж вы.
– Пусть будет так, – кивнул полковник.
– И фотографию эту оставьте.
Олег Александрович пристально посмотрел на взволнованное лицо сильного мужчины. Рука с фотографией девушки задержалась, карточка легла на опустевшее пассажирское сиденье.
Глава 28
Тесная кабинка лифта плавно опускалась, неприятный гул лебедки над головой постепенно стихал. Андрей Власов и Айза Гузиева стояли друг напротив друга. Пакет с туфлями Айза бережно прижимала к груди. Андрей смотрел на черную прядь волос, едва касавшуюся выпуклой родинки на шее девушки. Ниже воротник до боли знакомого платья прикрывал тонкую ключицу. Если бы волосы были светлыми, то можно было подумать, что перед ним любимая Светлана. Ощущение усиливал аромат духов.
Если по пути кто-нибудь войдет в лифт, им придется прижаться теснее, подумал Андрей. Тогда он может коснуться ее волос, от которых исходит запах любимой девушки. И если закрыть глаза… Интересно, на ощупь светлые волосы от темных отличаются?
В какой-то момент захотелось, чтобы в кабинку набились попутчики, но здравый смысл возобладал – новые свидетели ему не нужны. Достаточно одного непредсказуемого соседа Червякова. Вечером, когда избавлюсь от девушки, надо с ним поговорить, решил Власов.
Лифт беспрепятственно достиг первого этажа, с визгливым скрипом разъехались двери. Андрей в задумчивости продолжал смотреть на девушку. Он удивленно заметил, как резко сжалась девушка, словно она хотела укрыться, глаза мгновенно наполнились страхом. Он не сразу понял, чего она испугалась, и проследил за ее взглядом.
Перед лифтом стоял симпатичный чернявый парень, морщил большой нос, будто учуял неприятный запах, и брезгливо разглядывал платье Айзы.
– Аслан! – вскрикнула девушка, отшатнувшись в угол.
Парень перевел взгляд на Андрея и словно ужалил – сузившиеся глаза выплеснули злобу. Рука Аслана скользнула под пиджак, показался пистолет. Вид оружия мгновенно всколыхнул у Власова подзабытые навыки. Секунда промедления – и последует выстрел! Не для запугивания достают пистолет с глушителем террористы.