Невеста без места
Шрифт:
Алексей отложил кольцо, взял фотографию, отложил фотографию, взял листок, отложил. Отошел к окну и долго смотрел, часто перемаргивая, в небо. Невыносимая синева сквозь кружево листьев. Невыносимая странность человеческих судеб – сквозь грубую дерюгу времени.
На листке были записаны адреса – электронный и обыкновенный. Петербург, [email protected], Сергей Анатольевич Мельников, искусствовед, сотрудник Эрмитажа. Значит, связной. Призрак связного. Если электронный адрес не отвечает, придется искать новую хозяйку кольца через него. Поиграем в Штирлица.
Недоиграв в детстве – казаки-разбойники просвистели мимо мальчика-ботаника, не задев его потрепанными, расцарапанными крыльями, – Алексей включился в новую игру вдохновенно.
На электронный адрес господина Мельникова Алексей отправил предельно корректное, но весьма прочувствованное письмо. И принялся спокойно ждать ответа. Впервые в жизни Алексей почувствовал указующую руку судьбы на своем плече.
ГЛАВА 15
Тятькина Варвара Борисовна была определенно самой несчастной женщиной в городе Петербурге. Нет, позвольте, город назывался Ленинград. Варвара Борисовна работала в библиотеке, была незаметной, одинокой, пожилой. Жила в коммунальной квартире и единственным счастьем в жизни полагала чтение любовных романов. Мопассан и Жорж Санд, Дюма и Стендаль, мрачные романтики Эжен Сю и Крестовский... Когда классика закончилась – пришло время новых книг. На книжный рынок вышли творения Анны и Сержа Голон. Нескончаемый цикл про похождения красавицы Анжелики пленил сердце бедной библиотекарши. В книги она уходила от своего одиночества, бедности и соседских скандалов. В реальной жизни Варвара Борисовна невыносимо страдала. Источником страданий были даже собственные имя и фамилия. Варвара Тятькина! Отвратительно! Но не может же человек, пусть даже самый смешной, самый незаметный, так и прожить жизнь, не увидев ни одного просвета, не получив ни капельки счастья?
Счастье нашло Варвару Тятькину в тот год, когда ей исполнилось сорок. Бухгалтер, выдавая зарплату, предложила лотерейный билет. Варвара Борисовна повздыхала, но взяла на счастье три билетика. Говорят, новичкам везет, но не до такой же степени! Бедная библиотекарша выиграла три тысячи рублей, что по тем временам составляло весьма крупную сумму. Варвара Борисовна поправила свой ветхий быт – купила цветной телевизор, холодильник, диван. Сшила себе пальто и несколько платьев, достала с переплатой финские сапоги и итальянские туфли. Тут и наступил предел мечтаний простого советского человека. Ах, нет еще! Коллеги, изнывая от зависти и доброжелательства, посоветовали поехать на море, отдохнуть. Моря Варвара Борисовна никогда не видела, идею приняла с восторгом. Тем более что в Пицунде жила давняя подруга – когда-то вместе учились в институте, потом Лена Терехова вышла замуж в теплые края. Между подружками велась вялая переписка. Теперь же Варвара Борисовна заказала междугородный телефонный разговор и осторожно прощупала почву. Выяснилось, что Елена счастлива будет принять у себя гостью.
К морю добиралась поездом – очень долго. В плацкарте было жарко, пахло копченой рыбой и грязными носками. Тем разительней был контраст. Пицунда благоухала морем и фруктами. На улицах продавали мелких креветок, как семечки – стаканами. Лена Терехова жила в низком беленом домике. Много комнат, прохлада, тишина... По двору ходили куры и две дворняжки. Белая – Мишка, черная – Машка. В первый же день Варвара Борисовна накупалась в море до одури, объелась свежим инжиром, подружилась с дворняжками и выпила за обедом целую бутылку молодого виноградного вина, которое сам делал Ленкин муж, добродушный увалень хохол. А вечером пошли они с Леной гулять на набережную.
– Варька, давай я тебя с мужиком познакомлю, – предложила Елена. – Чего пугаешься? У меня есть для тебя мужик на примете. Самостоятельный, серьезный, вдовец. Детей нет. Дом у него свой, хозяйство, на сезон квартирантов пускает.
– Да брось, – отмахнулась Варвара Борисовна. – Кому я нужна, такая страхолюдина? Да и потом – ты помнишь, сколько мне лет?
– Столько же, сколько и мне! Дурочка, женщина в сорок лет только жить начинает! Ты только запустила себя немножко, в этом вашем Ленинграде кровь в жилах застывает. А сейчас смотри: оделась, причесалась, разрумянилась... Красавица!
– Эй, красавицы! – точно подтверждая Ленкины слова, окликнули их проходившие мимо отдыхающие.
– Вот видишь! Так что не сомневайся. Сегодня выспишься с дороги, завтра к ужину его приглашу. Живет он недалеко, в гости друг к другу ходить будем!
Полночи, ровно половину темной, звездной, теплой южной ночи Варвара Борисовна просидела на сетчатой скрипучей койке, глядя на огромную желтую луну. То в жар бросало, то в холод, да за стеной раскатисто храпели квартиранты. Неужели тут ждала ее судьба? А в самом деле, хорошо бы... Ведь что будет с ней в Петербурге? Холод, тоска, вредные соседи. Только библиотеки жаль, родных книжек. А с другой стороны – не пора ли ей оставить придуманную жизнь и начать жить своей? Под сладкие трели сверчков Варвара заснула, снился ей гамак под сенью яблонь, в траве – книжка «Анжелика и султан», персики на блюде, фужер лимонада с жемчужными пузырьками и серьезный, основательный супруг, который будет ее, Варвару, носить на руках!
После завтрака отправились купаться, потом – домой, стряпать ужин и готовиться к приему дорогого гостя. Лена взялась Варваре прическу сделать, велела вчерашнее красное платье надеть и одолжила свои золотые сережки с рубинами. Ужин накрыли в саду, в беседке.
Жених пришел с цветами, что несколько примирило Варвару со всем его внешним обликом. Николай Николаевич выглядел как оживший дубовый комод, которого смеха ради обрядили в припахивавший нафталином и потом черный похоронный костюм. Человек он был основательный, знал цену себе и людям, ступал тяжело, говорил весомо.
– У меня – хозяйство, мне жена нужна. Хозяйка моя Анна Матвеевна за всем доглядывала. Я ее и спящей никогда не видел.
– Варенька у нас красавица, только личная жизнь не сложилась. Скромная она очень, – пела ему в ухо Елена.
– С лица не воду пить, – гнул свою линию Николай Николаевич. – Главное, чтобы женщина хозяйкой была. У меня деревья персиковые, за ними догляд, как за детьми, нужен. Скромность – это в женщине хорошо. Хорошо, да не всегда. Если, так скажем, на базаре торговлю вести, то скромность тут ни к чему...
Варваре Борисовне стало дурновато – то ли от жары и выпитого вина, то ли от перспективы будущей семейной жизни. Торговать на базаре? Ей, коренной ленинградке, интеллигентке в третьем поколении, с высшим гуманитарным образованием? Ухаживать за персиками – куда ни шло. Даже Толстой пахал и колол дрова... Но на базаре не стояли ни Толстой, ни Мопассан, ни Колин Маккалоу!
– Я сам человек серьезный, непьющий, – повествовал Николай Николаевич, опрокидывая очередной стакан домашнего вина. – И разговор повести могу, три газеты выписываю, в международной обстановке разбираюсь. От моей Анны Матвеевны платьев остался целый шкаф, пальто с шалевым воротником, цепка золотая с подвесочком, серьги – во! – с кулак... Жена куколкой ходить будет!