Невеста была в красном
Шрифт:
— Я отлично провожу время и без этого, — вежливо, но твердо произнес Ланг.
Добродушие молодого человека, который, очевидно, выпил лишнего, начало испаряться.
— А мне так не кажется, — заявил он. — Идемте!
Ланг не шелохнулся. Лицо его приобрело суровое выражение. До парня все же дошло, что он ничего не добьется. Он повернулся, но прежде бросил взгляд на Оливию.
— Мне жалко тебя, крошка, — с участием произнес он. — С таким особенно не повеселишься. Дохлячок! Что с него взять?
Оливия с трудом удержалась от смеха. Взглянув молодому человеку прямо в глаза,
— Ясно, — вздохнул он. — Внешность обманчива.
— Именно так.
— Ну, в таком случае… — С этими словами он отбыл.
Ланг перевел взгляд на Оливию:
— Спасибо, леди-дракон, что встали на мою защиту.
— Ты не нуждаешься ни в чьей защите.
— Приятно такое слышать, но еще более приятно, когда за тебя вступаются. А парень может думать все, что пожелает.
— Уверена, ты догадываешься, о чем он думает.
Ланг усмехнулся:
— Благодаря твоему вмешательству, он, судя по всему, полагает, что я сочетаю в себе лучшие черты Казановы и Ромео.
— И не только он один. Взгляни.
Ланг посмотрел туда, куда указывала Оливия. Молодой человек стоял среди своих приятелей, кивал в их сторону, и все больше и больше голов поворачивалось к ним.
— О нет! — простонал Ланг. — Что ты наделала?
— Создала тебе репутацию, о которой мужчина может только мечтать, — со смешком бросила Оливия. — Ты должен быть мне благодарен.
— Благодарен? Идем отсюда.
Ланг поставил бокал, схватил Оливию за руку и буквально потащил ее за собой. Их уход сопровождался восхищенными возгласами, одобрительными смешками и завистливыми взглядами.
В каюте Ланг заключил девушку в объятия, целуя ее, смеясь и одновременно причитая:
— Как я теперь покажусь на палубе? Что ты наделала?
— Какая чушь, — умудрилась фыркнуть она в перерывах между поцелуями. — Теперь все мужчины будут тебе завидовать.
— Иди ко мне!
Не медля больше, Ланг заставил Оливию опуститься на кровать, накрыв ее своим телом. Его глаза смеялись.
— Наверное, нам стоит это обсудить.
— Наверное, — легко согласилась она. — Но знаешь что?
— Что?
— Ты ведешь себя именно так, как ожидают те юнцы.
— Черт возьми!
Ланг скатился с нее, а Оливия перевернулась и оказалась на нем, порадовавшись про себя, что кровать достаточно широка для подобных игр.
— Ну, если тебе так не нравится, я могу на время стать мужчиной, — сообщила она.
Ланг горестно вздохнул:
— Сдаюсь на милость победителя, леди-дракон.
— Обещаю вас не разочаровать, мой рыцарь.
Оливия быстро расстегнула пуговицы рубашки Ланга, распахнула ее, провела по его груди ладонями. Она поняла, что ему это нравится, однако он не шевельнулся.
— Ты собираешься просто лежать?! — возмутилась девушка.
— А что мне еще делать? Я дохлячок. Я жду приказаний.
— В таком случае я приказываю тебе действовать.
— Как скажете, леди-дракон. Слушаю и повинуюсь.
Ланг одним быстрым расчетливым движением обнажил ее грудь. Почти сразу Оливия оказалась на спине, а количество одежды на ней стремительно уменьшалось. Раздев
Она засмеялась, но довольно скоро ее смех сменился стонами, учащенным дыханием, затем снова смехом, коротким препирательством, поддразниванием… Все это продолжалось до тех пор, пока они не уснули в объятиях друг друга, полностью изнеможенные.
Их путешествие продолжалось. Корабль то и дело причаливал к берегу, все сходили на берег, чтобы набраться незабываемых впечатлений. Ланг и Оливия не пропустили ни одной экскурсии, но еще больше они радовались возвращению в каюту, чтобы остаться вдвоем.
Они не только занимались любовью, но и беседовали на самые разнообразные темы, находя огромное удовольствие в том, что их объединяет не только страсть. Обнявшись и то и дело целуясь, они могли болтать, пока до них не добирался сон.
В какой-то момент Оливия поняла, что рассказывает Лангу о своем детстве и юности. Прежде она не обсуждала это ни с кем, кроме Норы.
— Однажды ты сказал, что я была матерью для своей мамы, и это правда. Мои родители — как пара детей. Вроде бы это не так плохо, но если вспомнить, скольких людей они подвели, начинаешь считать совершенно иначе. Про себя я уже молчу, но, кроме меня, есть еще Тони, второй муж моей матери, его дети, ее собственный ребенок от Тони, мой единоутробный брат. Ему сейчас четырнадцать. Думаю, он уже начинает осознавать, какая мать ему досталась. Иногда он звонит мне и спрашивает совета. Я стараюсь помочь ему, но умалчиваю о самых худших моментах собственного детства.
Оливия умолкла. Ланг подождал немного, затем произнес:
— Если хочешь — я готов выслушать.
Оливия кивнула и начала:
— Мне было около двенадцати лет. Приближалось Рождество, я с нетерпением считала часы до его наступления. Наконец этот день настал. Мой багаж уже был уложен, и я ждала отца — он обещал мне Рождество в Париже. Время шло, а его все не было и не было. Тогда я вышла на улицу и стала высматривать его машину, но она так и не появилась. Нора позвонила ему и наткнулась на автоответчик. Она позвонила на мобильный, но он был недоступен. Тогда я поняла, что Парижа мне не увидеть, однако, несмотря ни на что, продолжала надеяться — ведь надежда умирает последней. Наконец спустя несколько часов он позвонил и поинтересовался, как мы с мамой проводим время. — Оливия ненадолго замолчала, вспоминая свое разочарование и обиду. — Потом все, конечно, выяснилось. Оказалось, новая папина подружка упросила его взять в Париж ее вместо меня. Он оставил сообщение моей матери и здорово удивился, узнав, что она не объявилась.
Ланг тихо, но с чувством выругался.
— Убью его, — пробормотал он. — Лучше не знакомь меня со своим отцом, потому что я за себя не ручаюсь. Дай-ка я тебя обниму.
Оливия уткнулась лицом ему в плечо и прижалась к нему, словно черпая в нем силы.
— Итак, в итоге тебе пришлось провести Рождество с матерью? — спросил Ланг, целуя ее волосы.
— О нет. Она получила сообщение отца уже после того, как уехала с очередным любовником. По крайней мере, она сказала именно так. В результате Рождество я провела с Норой.