Невеста Черного Медведя
Шрифт:
– Дамское седло? – уточнила подруга.
– Да, как Вы приказали, госпожа.
Во двор вышла леди Марион и приблизилась ко мне. Накинув меховой капюшон мне на голову, она сказала:
– Элизабет, женское здоровье так хрупко, тебе бы стоило поберечь себя в такой холод, у Оливера должны быть здоровые наследники.
Мне хотелось возразить ей, разве это холод! Вот когда на Дальнем Востоке тридцать градусов мороза, а то и больше, вот тогда без меха на голове не обойтись!
Пока опускали огромный мост, кстати, в точности такой же, как в Берзхилле, Гарольт, пребывая в веселом настроении, рассказывал очередную байку:
– Кузнец один у меня в замке жил, пьяница последний! Как я его только не наказывал! Так вот, вышел он однажды во двор, со своими гусями поговорить, а тут жена с деревни
И со смехом Гарольт, Оливер и Патрик выехали за пределы замка, окруженные несколькими слугами. Я видела, как наши мужчины, понукая своих коней, стремительно удалялись под звонкий лай рвущихся борзых. И все-таки самым красивым и статным для меня оставался Оливер.
Мы с Маргарет въехали в лес неторопливо, в седле я держалась далеко не так уверенно, как она. Деревья были на удивление высокие и иногда их ветви, обсыпанные снегом, сплетались в причудливые формы над нашими головами. Наши мужчины лишь один раз появились в нашем поле зрения вдалеке, однако, преследуя некого зверя, даже не заметили нашу тихую компанию между деревьями. Я всегда была близка к природе, и в этот спокойный довольно теплый для рождественской недели день меня приводило в восторг все, что было связано с этим девственно-прекрасным лесом. Как это отличалось от природы 21 века, просто словами не выразить! Человек не слишком изменился за шесть с половиной веков, однако, природу он смог изуродовать!
К середине дня погода стала портиться. Лайнел и еще один слуга, спешившись с коней, бросили поводья третьему сопровождающему:
– Джозеф, привяжи-ка коней, а мы пока за хворостом сходим. Леди, пока мы не придем, не удаляйтесь далеко от этой поляны. Хорошо? Мы будем неподалеку и быстро вернемся.
– А чего нам бояться? – очаровательно улыбнулась Маргарет.
Некоторое время я и Маргарет еще оставались верхом.
– Наверное, наши охотники скоро вернуться в замок, с такой поземкой все следы волка заметет, какая уж тут охота! – обернулась я к ней.
Но она вдруг подалась на лошади вперед и сказала:
– Элизабет, по-моему, это они! Вон там!
– Где? – стала присматриваться я, - вряд ли. Мы бы их услышали.
В это мгновение лошадь подо мной неестественно вздрогнула, едва не поднялась на дыбы и понеслась, словно, бешеная! Я очень испугалась, поскольку сидела верхом, наверное, всего в третий раз в жизни. Закричав, я вцепилась мертвой хваткой в гриву и пригнулась к ее шее. Я оглянулась и увидела, что Маргарет в панике носится на своей лошади по поляне, невольно мешая единственному человеку из нашей охраны подобраться к своему коню.
Я с ужасом перевела взгляд вперед – моя лошадь, не сбавляя темпа, петляла между густыми деревьями, и мне казалось, что мы вот-вот врежемся в одно из них. А лошадь, словно, обезумев, продолжала делать сумасшедшие виражи и прыжки через овраги. Что же могло ее так напугать? У меня ведь не было ни шпор, ни плети?
Наши спутники уже остались далеко позади, и я была в полной растерянности, понимая, что заблудилась. Поскольку никого следом не видела и не слышала других всадников. С такой скоростью мы удалялись крайне быстро. Как я не пыталась остановить лошадь, она и не думала подчиняться мне. Я надеялась, что животное скоро само остановится, но потом почувствовала, что постепенно соскальзываю с лошади. Я попыталась сесть поудобнее, но в итоге съехала еще больше. Самое страшное, что я не могла нащупать стремена. Значит, мне надо было самой спрыгнуть с лошади. Опасаясь, что полы моих юбок или плаща зацепятся за стремена, я сбросила с себя теплый плащ, оставшись в закрытом бархатном платье и меховой безрукавке. Подобрав юбки,
Глава 9. Волки в Рождественском лесу
Я пришла в сознание от какого-то внутреннего страха, и, неудивительно – небо почти стемнело. А, значит, меня ожидала ночь в лесу с волками! Все мое тело ломило от боли, и я медленно и с большим усилием подняла голову с твердого, как камень, корня. По моему виску текло что-то густое, и тогда я увидела, что лежала головой в маленькой лужице крови. Я испуганно начала ощупывать свою голову и обнаружила глубокие царапины на лбу и виске. Уже тогда мне не помешало бы наложить пару швов. Оглядевшись, я заметила, что нахожусь примерно на середине склона, а, увидев примятый кустарник пред собой, поняла, откуда у меня эти раны на голове. Тут я почувствовала, что промерзла до костей, лежа на снегу в платье, и, едва держась на ногах, решила пойти на поиски своего плаща, который сбросила во время езды. Я с отчаянием заметила, что следов моего коня уже не было видно, и метель усилилась еще больше.
Слабость настолько одолевала меня, что я с трудом прошла несколько метров и, мучаясь от болезненного головокружения, оперлась о дерево. Несколько платков я использовала, приложив к кровоточащей голове. Но мне как можно быстрее следовало уйти от моего кровавого следа под деревом, иначе волки быстро меня найдут по этому запаху.
Стиснув зубы, я продвигалась вперед по лесу в чужих владениях чужого времени. Морозный воздух отрезвлял меня, а страх заставлял забывать о боли, и вскоре я стала идти быстрым шагом. Я знала, что меня ищут в лесу, и была уверена, что обязательно найдут. О другом я просто запрещала себе думать.
Единственное, что, действительно, могло спасти меня сейчас – это нож и кинжал, которые я везде носила с собой. Жизнь в 14 веке научила меня иметь при себе оружие. И у меня всегда в правом ботинке был спрятан небольшой нож, а в корсет я помещала тот узкий кинжал, который оставил на моем теле шрамы, и которым я убила Жака и его приятеля на корабле.
Решив, что в длинных юбках мне будет неудобно спасаться от волка, я достала из корсета длинный нож, обрезала и оборвала все юбки, кроме нижней шерстяной. Теперь заодно появилось, чем перемотать мои ссадины и раны.
Темнота наступала стремительно, и, казалось, надвигалась изнутри леса, и вскоре я сама стала пробираться как хищник, очень тихо и осторожно. Вдруг справа я заметила что-то черное, и сразу же метнулась к ближайшему дереву. Я очень быстро взобралась по его ветвям, и в итоге оказалась в метрах трех над землей. Обхватив дерево обеими руками, и, неуверенно сидя на ветви, я стала вглядываться в этот неподвижный предмет. С высоты я обнаружила, что это и есть мой плащ, но спускаться с дерева мне уже не хотелось – на нем я чувствовала себя в относительной безопасности. Однако замерзшие пальцы онемели до того, что, казалось, вот-вот расцепятся сами собой. Да что там пальцы – я вся замерзла так, что хотелось плакать от холода! К своему ужасу, я обнаружила, что забралась на довольно тонкое молодое дерево, и была не уверена, сможет ли оно меня выдержать всю ночь. Я не знала – читать мне молитву или проклинать все на свете, я была в отчаянии! За каждым деревом мне мерещился волк, и как я могла спуститься в этот ад?! Но, оказалось, холод сродни голоду, из-за которого пойдешь на все. Тут я вспомнила, как мой дед Василий находился в тайге почти неделю, будучи четырнадцатилетним подростком, и всего-то с одним ножом. А у меня их было целых два! И липкий страх немного отступил от меня.