Невеста Черного Медведя
Шрифт:
– Но ты и не удержишь меня здесь, родной.
Я обещала остаться до праздника Вознесения, это спустя сорок дней после Пасхи.
Зная, что мне с Оливером остается меньше четырех месяцев до разлуки, мы сделали это время самым светлым и лучшим в жизни. Большей гармонии и любви я не испытывала никогда! Нас с мужем не волновало ничего в ту весну, кроме друг друга. И, конечно, каждый
Мне все говорили, что я необыкновенно расцвела. Оливер после Пасхи нашел художника и заказал мой портрет, хотя это было очень дорого. Мой муж вместо слов подписал на краю портрета: «Ангелы надолго не остаются».
Весной в Берзхилл приехали леди Марион, Анабелла и Джек. Я была безумна рада их увидеть. В последний раз. Но они этого тогда не знали, слава Богу. Я спросила Анабеллу о ее планах, на что она ответила с недетской рассудительностью:
– Матушка рассказывала, что Вы очень волновались, как я отнесусь к сэру Патрику, как к будущему мужу, - Анабелла лукаво глянула через плечо и увлекла меня за руку подальше от посторонних глаз, - мне давно нравится сэр Этеридж, и я рада, что мне предстоит стать его женой. Он очень добрый человек, и я даже немного завидовала леди Маргарет, упокой Господь ее душу.
– Ну, тогда я рада за тебя, девочка моя, - обняла я Анабеллу.
Но слезы в моих глазах говорили, что не такого счастья тринадцатилетней девочке я желала.
За месяц до Вознесения я отправила последнее письмо Анне с наилучшими пожеланиями и советом в 1348 году закрыть на время свой дом в городе и отменить представления в своем цирке. Я не стала объяснять, откуда знаю о Черной чуме в это время, просто настоятельно советовала в первые же дни эпидемии переехать из Манчестера в какое-нибудь отдаленное место. К сожалению, больше я ничего не могла сделать для нее.
Тот же совет я дала и Оливеру относительно его матери и сестры, когда придет страшное время.
Нельзя пойти против главного закона природы – замедлить бег времени, и Вознесение неумолимо приближалось. Наш ребенок рос под моим сердцем, а Оливер уговаривал меня подождать еще несколько дней – не исчезать. А потом еще несколько…
–
– Может, ты передумаешь?
– Нет, я решила, Оливер.
Он молчал. Я видела, ему было плохо. Опустив голову, муж положил ладони на мой большой живот.
– Знахарка из деревни сказала, что будет двойня, - сказала я, гладя его по щеке.
Один из детей шевельнулся внутри меня, и лицо Оливера озарила улыбка. Я знала, что он пытается скрыть горькое и щемящее чувство, которое всегда появляется при разлуке. Разлуке навсегда.
И я потянулась к цепочке на своей шее, чтобы снять ее и унестись в мое настоящее время. В этот момент Оливер перехватил мою руку и сказал:
– Я хочу, чтобы ты забрала все драгоценности, которые я тебе подарил. Если будет сложно, ты всегда сможешь продать их. Мне не хочется отпускать тебя, Элизабет. Я всю жизнь буду молить за вас Бога. Только живите…
Он поцеловал мои заплаканные глаза и обнял крепко-крепко. До боли. Наверное, надеялся, что все-таки удержит силой...
Я так и унеслась в свой век из объятий человека, которого любила безмерно.
Я почувствовала притяжение откуда-то издалека и в страхе схватилась за свой живот, словно, пытаясь защитить детей, дороже которых у меня теперь ничего нет.
И сейчас, спустя шесть лет, для меня они так и остались единственно-важными на этом Свете.
Елизавета закончила свой рассказ, и повисла мертвая тишина среди слушателей.
Анатолий Романович, хмурясь, смотрел вдаль. И Алла тоже молчала некоторое время.
– А кто у Вас родился?- наконец-то спросила девушка.
– Как и сказала знахарка, родилась двойня – сын Василий и дочь Светлана, - улыбнулась Елизавета.
– Скажите, а Вы не думали написать об этом роман? Само собой, не раскрывая, что это автобиография...
В оформлении обложки использованы фотографии с https://www.canva.com