Невеста для босса. Куплю тебе новую жизнь
Шрифт:
Иду так быстро, что у меня перебивает дыхание от того, как воздух стремительно рассекается об лицо.
— Ты в клинику позвонила?
— Да. Правда я на всякий случай тобой представилась. Мало ли, вдруг они постороннему человеку не стали бы информацию давать.
— Не важно. Как там Маша?
— Она ещё в реанимации, но с ней всё хорошо. Завтра её вернут обратно в палату. После обеда можно будет навестить. Лиз, да остановись ты! Куда мы так бежим? — говорит задыхаясь, когда мы уже выходим на улицу.
Только
— Что тебе сказал следователь? Лиза, ты так и не ответила ничего.
— Ничего хорошего, Ев…
В ушах нестерпимым звоном свербят слова капитана Самохина. Всё, что он говорил мне только что в кабинете. Раз за разом как сломанная пластинка.
«Горский приехал туда вечером тридцать первого декабря в сопровождении нескольких девушек. Наутро его машина выезжала с территории. Как раз в тот временной промежуток, когда произошла авария. Выезжал он один и буквально минут через пятнадцать вернулся обратно.»
Эти слова звучат громче всех, как набат. До тех пор, пока их не перебивает голос Кирилла.
«Блять, ты даже не язва, Лиза. Ты чёртова раковая опухоль! Даже не так. Судя по скорости распространения, ты саркома! Появилась внезапно и также скоропалительно пустила метастазы у меня внутри. Тебя слишком много! И с каждым чёртовым днём становится всё больше и больше! Кажется, ещё немного, и я тупо сдохну, понимаешь?!»
«Твой дом — это я. Ваш с Машей дом — это я.»
«Чёрт, твой мозг хоть иногда фильтрует информацию, которую получает? Почему из всего, что вчера произошло ты запомнила только плохое? "
«Я люблю тебя, Лиза. Я уже понял, что тебе если не сказать это прямо в лоб, то до тебя никогда не дойдёт. Люблю тебя, Стрельникова. Хоть ты и дура. Вот это в твоей голове должно было отложиться.»
— Может стоит отцу Горского позвонить? — осторожно спрашивает Ева, когда, отойдя от отделения на безопасное расстояние, я наконец останавливаюсь.
— Нет! Ни ему, ни его маме ни в коем случае звонить мы не будем! У отца Кирилла слабое сердце. Не хватало ещё, чтобы его хватил инфаркт…
— Тогда что ты будешь дальше делать? Ты думаешь это он? Думаешь он мог… так… поступить?
Вместо ответа стаскиваю с плеча сумку и, достав из неё мобильный Кирилла, залезаю в журнал сообщений. Пролистываю переписки, пока не натыкаюсь на ту, что меня интересует.
«Девочка. 3320, 50 см. Я папа! Жду тебя в Лагуне через полчаса. Это, чёрт возьми, надо отметить!»
— Я так не думаю, — выдыхаю,
Глава 51
Кирилл
Помню как ребёнком родители водили нас с Богданом в зоопарк. И остановившись у клетки со львом я тогда долго наблюдал как зверь тупо ходит туда-сюда по одному и тому же маршруту.
Шесть неспешных шагов влево. И столько же вправо. Туда сюда от одного до другого края клетки.
Как маятник Ньютона, который, раскачавшись один раз, уже не может остановиться.
Тогда мне были непонятны эти действия. И вот сейчас, спустя хренову тучу лет, сам оказавшись в клетке, я чувствую себя тем самым львом, как маятник меряя шагами свою бетонную коробку два на два.
Шесть неспешных шагов влево. Столько же вправо.
То и дело бросаю взгляд в единственное микроскопическое зарешёченное окно, торчащее под потолком камеры. Смотрю на него, пытаясь успокоиться. Только вот мысли, которые по черепушке табуном скачут, этому никак не способствуют.
И тот факт, что меня обвинили в аварии, к которой я не причастен, ни хрена среди них не главенствует. Куда больше меня волнует вопрос, поверила ли мне Лиза.
Блять, перед глазами так и стоит взгляд её растерянный, которым она на меня смотрела, когда закрывались двери лифта.
Что творилось тогда в её голове?!
О чём, твою мать, она думала?!
Может ли она допустить вариант, что я реально виноват в той аварии?
Может ли подумать, что всё это время знал и молчал?
Что бабки, которые внёс за операцию Маши, были откупными моей вины.
Вот эта неизвестность реально убивает. А ещё долбанное бессилие, когда ты отчётливо понимаешь, что не в состоянии никак повлиять на ситуацию. Всё что ты можешь — это мерять шагами свою чёртову клетку.
Сейчас я как никогда понимаю состояние того льва.
Резко торможу и дёргаю взгляд в сторону двери, услышав, как скрипят несмазанные ставни.
— Горский, на выход, — в дверном проёме вижу фигуру тюремного надзирателя. — К стене лицом встал, руки за спину.
Звездец, блять, полный. Встаю лицом к бетонному блоку, слушая как щёлкает сзади замок наручников, после чего вертухай подталкивает меня вперёд и ведёт по длинному коридору изолятора.
— Пятнадцать минут на свидание, — отстёгивает наручники, открывает тяжёлую металлическу дверь и подталкивает меня вперёд.
— Ну что, вечер в хату. Или как там на вашем сленге выражаются?
— Иди к чёрту, Стас, — потирая запястья, падаю на свободный стул, напротив Воронцова.
Лиза, всё-таки ему позвонила. Значит, поверила мне? Или нет?