Невеста для босса. Куплю тебе новую жизнь
Шрифт:
— Не, Лиз, я с вами не хочу. Я лучше порисую. Хочу опробовать мелки из моего нового набора.
— Но…
— Без «но», Лизок. Поехали уже. Маш, если что, позвонишь мне.
Хватает меня за руку и тащит обратно к машине.
— Откуда у Машки твой номер? — спрашиваю, усаживаясь на пассажирское сидение.
— Мы обменялись телефонами сегодня утром, — садится за руль и захлопнув за собой дверь, поворачивается ко мне. — Ты мне лучше другое скажи. С каких это пор, Елизавета Алексеевна, ты вдруг боишься оставаться со
— Я? С чего ты взял вообще, — фыркаю. — Да, блин! Чёрт бы побрал эту проклятую лямку!
Снова пытаюсь поправить дурацкую бретельку, которая бесконечно спадает.
— Да иди ты уже сюда, — хватает меня за плечи и разворачивает к себе лицом.
— Не надо, я сама.
— Руки, — хлопает мне по ладонями, когда я пытаюсь отобрать у него лямку от платья. — Не умеешь, Лизочек, не берись. Ко мне поближе наклонись лучше.
— Что? Зачем?
— Затем, что мне иначе не видно, — прижимает к себе так быстро, что я даже пикнуть не успеваю. Убирает мои волосы на другое плечо и аккуратно подтягивает сзади вверх застёжку бретельки.
— Ну вот и всё, — произносит хрипло. Только руки от меня не убирает. Вместо этого спускается к лопаткам и начинает едва ощутимо поглаживать их подушечками пальцев.
И я почему-то не отстраняюсь тоже. Так и продолжаю щекой прижиматься к грудной клетке и слушать размеренные удары его сердца.
— Так что с тобой происходить, Лизок. Может, объяснишь? — снова тихий шёпот мне на ухо, от которого по коже тут же разбегаются мурашки. — Наедине со мной оставаться боишься. В номер вселяться боишься. От любого прикосновения вздрагиваешь.
— Я просто… переживаю за Машку. Она давно не выезжала за пределы клиники. Вот и всё…
— А по моему это чушь. Маша себя прекрасно тут чувствует, ты не могла этого не заметить. Может ты просто влюбилась в меня, а Лизок?
— Чего?! — резко отталкиваю Горского от себя и смотрю в его самодовольную ухмыляющуюся рожу. — Вы меня, Кирилл Сергеевич, кажется с кем-то перепутали.
— Да ладно? И с кем же?
— А я не знаю. Вам виднее с кем. Может быть, с той женщиной у которой ночь провели. Кстати, гель для душа у неё отвратный. Воняет апельсинами так, что аж тошнит.
— Ну да, — усмехается, глядя на меня. — «Ушастый нянь», конечно, повкуснее пахнет.
— Ну уж всяко лучше, чем эти апельсины. Так что отодвиньтесь от меня подальше, а ещё лучше окно откройте. Всю дорогу терпела, уже сил нет.
— Да ты никак ревнуешь, Лизок?
— Я? Да мне плевать вообще! И на вас и на вашу… как её там зовут?
— Нина, — отвечает вкрадчиво, внимательно за мной наблюдая.
Резко замолкаю, от жгучей боли где-то за рёбрами. Почему-то я не ожидала, что Горский назовёт мне имя этой женщины. Но он это сделал всё же. И если до этого я думала, что мне неприятно, то я ошибалась, кажется.
Мне не неприятно.
Мне мерзко, гадко и дико паршиво.
Потому что
Нина, значит.
Имя у неё тоже мерзкое какое-то. Такое же как её гель для душа.
— Так вот… — выдавливаю рассеянно. — Плевать мне на вас и на вашу Нину! Хоть совсем к ней переезжайте. Только я не понимаю, почему вы своей этой обладательнице вонючего геля для душа предложение не сделали, а зачем-то ко мне прицепились.
На последней фразе решаюсь всё же поднять взгляд на Горского, которого, судя по его выражению лица, этот разговор веселит.
Чтоб тебе рожу перекосило и так и осталось!
— Нет, Лизок. Нина мне, к сожалению, не подходит, — опустив голову, цокает языком. — Она замужем и у неё ребёнок. Так что не вариант.
Зашибись просто! Он ещё и замужнюю окучивает! Ну какой же всё-таки козёл! Правильно я про него в первый день знакомства подумала! Кобель самый настоящий!
А я ещё дура начала было думать, что не такой уж он и мудак, как мне изначально показалось…
Идиотка! Просто идиотка!
Да у него же на лбу написано, что он козёл и кобель! Он ведь и мне предлагал отношения без обязательств. Да ему же вообще никто не нужен! Ни я, ни эта Нина — вонючие апельсины, ни кто-то другой!
Ну конечно! А какое ещё может быть объяснение, если красивый, богатый, успешный мужчина в тридцать два года до сих пор не женат?!
Да потому что он просто… самый обыкновенный бабник!
Почему-то от этой мысли становится так обидно, что хочется разреветься, как последней слабачке. Но я этого делать, естественно, не стану. Тем более перед Горским!
— Лиз, а ты уверена, что не хочешь узнать у меня подробности того, где я был ночью?
Ещё чего не хватало, подробности его кобелиных похождений уточнять! Может он мне ещё все позы детально опишет, в которых эту Нину…
Только не реветь, только не реветь… Боже, да что это со мной?! Ну не могла я в него влюбиться! Не могла!
Меня ведь этот гад с первого взгляда раздражает…
— Уверена, Кирилл Сергеевич, — выдавливаю, отворачиваясь к окну. — И поехали уже быстрее, я не хочу надолго оставлять Машу.
В машине повисает тишина, но я кожей чувствую, что Горский всё ещё на меня смотрит. Да отвернись, ты уже наконец!
— Ну как знаешь, — отвечает тихо. После чего заводит мотор.
Мы выезжаем с территории комплекса и в начале движемся в том же направлении, откуда приехали. Но на развилке сворачиваем не в сторону Питера, а в противоположную, и через несколько минут езды по каменистой дороге выезжаем на трассу.
Всё это время ни я, ни Горский ничего не говорим.
И да, я таки приоткрываю окно, чтобы проветрить салон. Утыкаюсь лбом в стекло и смотрю на мелькающие мимо дорожные указатели.