Невеста для чудовища
Шрифт:
Я стиснула ладонь, обеспокоенно поглядывая на Дубовского.
— Нет, — сказал тот.
— Что? — заметно растерялся гость.
— Нет, — просто повторил Дубовский, довольный донельзя. — Не позволю.
Белобрысый задрал подбородок:
— О, да хватит тебе. Или боишься, что я окажусь куда лучше тебя в искусстве… танца? — Он сделал эту паузу сознательно, метнув в меня острый взгляд.
Полное ощущение, что я свиная грудинка на базаре, над которой спорят два покупателя.
— Послушайте, — сказала я резко, привлекая внимание, — я просто
— Всего раз, это что, так трудно? — Он насмешливо задрал белесые брови.
В последнее время моё терпение стало заканчиваться подозрительно быстро.
— С человеком, который не понимает слова «нет» — это не трудно, а невозможно.
Я развернулась и вошла прочь, яростно отстукивая каблуками. Сейчас пойду и лягу спать, пропади они все пропадом.
Дубовский остановил меня возле чёрного хода, скрытого от гостей стеной дикого винограда.
— Киса, твою мать, — вполголоса зарычал он, — это что сейчас было?
— Мне надо было дальше это слушать?
Он упёрся ладонью в стену.
— Да бл*ть! — Кажется шампанское всё же сыграло свою злую шутку. — Да, именно так! Надо было ждать, пока я разрулю и быть в этом уверенной, киса, так, чтоб под микроскопом ничего другого разглядеть нельзя было. Это ж еб*ный зверинец, тут иерархические игрища, как в клетках павианов!
С каждым словом он распалялся всё больше.
— Так будь выше этого. Ты же не животное!
— Уверена? — Дубовский внезапно надвинулся на меня, притискивая к стене. Его рука скользнула под юбку и больно сжала бедро, вторая обхватила талию и встряхнула. — Мне тебя трахнуть прямо здесь, чтобы перестала быть такой наивной?
Глава 23: Ожидание-реальность
Он прижался губами к моей шее и проникновенно зашептал, касаясь её каждым словом:
— Перевоспитание задумала. Укрощение строптивого. Хочешь меня кастрировать, посадить на поводок и таскать с собой подмышкой? Нет, киса, такого не будет. Люди не меняются. Вспоминай это каждый раз, когда тебе придёт в голову увидеть во мне разумное-доброе-вечное.
Он куснул меня за мочку уха, вызывая разряд по всему телу. Рука, гладившая бедро, забралась выше, царапая край белья. Меня бросило в жар, как от глотка джина, платье показалось тесным. В любой момент нас могли увидеть, кто угодно мог пройти здесь прямо сейчас.
Мои руки и ноги стали ватными, слабыми, я схватилась за Дубовского, чтобы не упасть и сжала ткань пиджака.
Рука, жадно шарящая под моей юбкой, тоже сжалась и рванула трусики вниз. Я пискнула — и Дубовский заткнул мне рот поцелуем. Он набросился на меня с жадностью, напористо орудуя языком, срывая поцелуй за поцелуем, от которых кругом пошла голова. Я невольно стиснула ноги, чувствуя, как загорается в глубине тела желание, как заставляет сладко вздрагивать от каждого прикосновения.
— Э нет, — тихонько засмеялся Дубовский мне в губы.
Он вставил колено меж моих, заставляя раздвинуть ноги. Бретелька платья, признавая поражение, сама соскользнула с плеча.
Дубовский
— Вот ты и попалась, — и прихватил нижнюю губу зубами.
Как же он хотел меня… Я чувствовала это в его дыхании, в каменной твёрдости, упиравшейся в мой живот, в судорожном движении рук, которые то блуждали по телу, заставляя меня сдерживать рвущийся стон, то пропускали через пальцы волосы на затылке, принуждая откинуть голову. Захлёбывающиеся рваные вздохи не давали наполнить лёгкие, я попыталась ускользнуть от его губ, чтобы просто подышать, но он догонял меня и находил в этой тьме, как охотник, который всегда чует добычу.
Это было похоже на наваждение. Я опомнилась, только когда сбоку громко хрустнула ветка — и застыла, как громом поражённая. Дубовский повернул голову, прислушался. От него едва ли не пар валил.
— Никого, — сказал он, собираясь продолжать.
— Не здесь, — взмолилась я, одинаково желая этого и страшась. — Прошу тебя, только не здесь.
Он провёл языком по моей шее, вызывая жаркую волну трепета, от которой подогнулись коленки.
— Значит, — шепнул он мне на ухо, — теперь тебя смущает только место? Прогресс налицо.
Я почувствовала, как краснеют и без того пылающие щёки. Потупила глаза.
Вместо того, чтобы в очередной раз разозлиться, Дубовский деловито одёрнул мою юбку, которую успел неприлично задрать. Подобрал трусики, скомкал и сунул в карман.
— Трофей, — сказал он, прищёлкнув языком.
Ровно в этот момент ко входу привалила делегация официантов, резко замолчавших при виде нас. Дубовский отвлёкся на них, успев напоследок скользнуть пальцами по моему подбородку.
— Скоро вернёмся к этому, — пообещал он с затаённым торжеством.
Первый брачный вечер плавно перетекал в первую брачную ночь, и этот естественный ход вещей повергал меня в тревогу. К ней примешивалось щемящее ожидание, от которого всё замирало внутри. Как это будет? Больно? Приятно? Я не знала, как себя вести с Дубовским, робела, прятала глаза, избегала при первой возможности, даже сама заводила разговоры с поредевшими гостями, благо, те успели достаточно накидаться и охотно болтали со «счастливой невестой».
Этот день переполнился эмоциями. Казалось, что если добавить ещё хоть немного, я просто взорвусь, не в силах справиться с этим. Плечи ещё болели, в глаза будто песка насыпали, однако мысли мои всё больше вились вокруг фигуры Дубовского.
Было бы ложью самой себе сказать, что я осталась равнодушной к его напору. К этому ощущению, когда сильный мужчина, способный поднять тебя одной рукой, прижимает к себе. Я искусала себе все губы, представляя, что будет ночью.
Но ночью он не пришёл.