Невеста для чудовища
Шрифт:
— Если б вы ещё три года жили в Токио, — вздохнула я.
Странное ощущение, будто двое взрослых уговаривают ребёнка съесть невкусную, но очень полезную кашу. Условия есть условия. Да и как бы я не любила роллы, жизнь дороже — мало ли, насколько изобретательные у Дубовского враги.
Меня внезапно чуть не сшибла мысль, что его самого в любой момент могут убить. Устроить засаду по дороге на работу или строящийся объект. Отравить на званом вечере. Подстеречь в сортире, в конце-то концов. Эта догадка, источающая миазмы тревоги, вцепилась в меня острыми лезвиями
И следующие пару недель не отпускала.
Каждый вечер я настороженно вслушивалась в темноту. Максим редко приезжал до полуночи, иногда заваливался под утро, быстро ел и ложился спать. Я всегда просыпалась от его возвращения. С внутренним содроганием слушала шаги, раздающиеся в коридоре.
Но они каждый раз проходили мимо. Лишь однажды он остановился у моей двери. Я затаила дыхание, схватилась за одеяло повлажневшими ладонями. Сейчас он откроет дверь и… Но шаги зазвучали снова, унося его прочь, в конец этажа.
Это ожидание, неизвестность и неясность намерений сводили меня с ума. Я точно знала, чего он хочет и не понимала, почему медлит с этим.
И с каждым днём всё яснее чувствовала, как к ожиданию примешивается толика разочарования. Воспоминания о жадных поцелуях вдруг всплывали в памяти посреди ужина, в полуночной дрёме, во время разговоров с Лизаветтой и заплывов в бассейне. Я заставила Артура позировать мне для портрета, вырисовывала изящные кисти и точёный профиль, но перед глазами у меня стояли совсем другое лицо и другие руки. Горячие, сильные до грубости пальцы, которые оставляют за собой огненный след, пробираясь по коже. Тяжёлый взгляд синих глаз, скользящий под одежду так просто, словно ткань — это лишь иллюзия.
Мы не всегда сталкивались по утрам, порой я выходила к завтраку и улавливала запах его одеколона, витающий в воздухе. Мне нравился такой парфюм, насыщенный, статусный, пахнущий дорогой кожей и табаком. Но даже он не мог сравниться с запахом тела мужчины, который сходит с ума от желания.
— Время пришло, — засмеялась Лизка, когда я поделилась с ней опасением, что «мистер муж», как она его называла, что-то подмешивает мне в еду. — А я боялась, что ты до старости не созреешь. Так оно и бывает, когда встречаешь того, кто тебе нужен. Не самого красивого. Не самого сильного или смешного, или богатого. А того, кто одним прикосновением вызывает в тебе такую бурю, что ты срываешь с себя платье раньше, чем поймёшь, что не надо этого делать посреди семейного ужина.
Я чувствовала себя монахиней, которая поддалась искушению.
И если уж ступила на путь порока, то иди по нему до конца.
Именно этим я подкрепляла свою решимость, когда, кусая губы и дрожа от волнения, постучалась в его дверь среди ночи.
Глава 25: Контрастный душ
— Открыто.
Я повернула ручку, толкнула дверь. Открыла. И тут же закрыла обратно. Из комнаты раздался хрюкающий смешок.
— Да заходи уже, чего хотела?
Максим валялся под одеялом, закинув руку за голову, экран телефона подсвечивал
— И как ты понял, что это я? — растерянно спросила я, мысленно завывая от ужаса.
Я примёрзла к полу, боясь продвинуться вперёд хотя бы на миллиметр. Зачем я сюда припёрлась? Господи, зачем я сюда припёрлась?! Вопли в голове достигли такой силы, что я зажмурилась.
— Крадёшься, как кошка, — фыркнул он.
— А на самом деле?
— А на самом деле все здесь в курсе, что если мешать мне спать, то до утра можно и не дожить. Так что припрутся сюда только в случае, если вокруг дома БТР-ы, гранатомётчики и пехотный взвод. А в таких ситуациях, как ты понимаешь, в двери не стучат.
— О, — сказала я и замолчала.
Ночная тишина вливалась в уши тёплой смолой, обволакивала, натягивала нервы чуткими струнами.
Я перешагнула сброшенную на пол одежду, остановилась у края кровати в нерешительности. Взгляд Максима стал испытующим. Улыбаться он перестал.
— Так зачем же ты пришла, киса? — вкрадчиво спросил он.
От этой бархатности тона по рукам побежали мурашки. Я осторожно вынула из его ладони телефон, положила девайс экраном вниз на тумбочку.
— Почему ты… — начала я и запнулась. Стыд залепил рот кляпом, ломал меня изнутри, как шоколадную плитку. — Почему ты не… Я не понимаю. В смысле, ты же… П-х-х-х…
Издав нечто среднее между пароходным гудком и хрипением утконоса, я совершенно смешалась и спрятала лицо в ладонях. Как глупо.
Дубовский явно наслаждался ситуацией и тем, как тяжело она мне даётся.
— Хочешь спросить, — начал он медленно, — почему я не исполняю свой супружеский долг?
Покраснев так, что над верхней губой выступили бисеринки пота, я кивнула, смотря куда угодно, только не на него.
— А может, ты даже решила… — Максим внезапно схватил меня за руку и дёрнул, опрокидывая на себя. — …стребовать с меня его выполнение, м-м-м?..
Он запустил руку мне в волосы, провёл носом вдоль шеи, глубоко вдыхая. Но не касаясь самой кожи.
Он ждал.
И глаза его мерцали в полутьме, как две звезды на затянутом рваными облаками небе. Я положила ладонь ему на грудь, широкую, гладкую, на которой бы уместились две меня. Максим чуть вздрогнул от этого прикосновения, задышал чаще.
— Скажи это. — Глухой хриплый шёпот ощущался кожей, зачаровывал. — Чего ты хочешь?
Я посмотрела на него в упор, не мигая.
И бросилась в этот омут.
— Тебя.
Рука на моём затылке сжалась. Максим замер в миллиметре от моих губ. Наше дыхание смешалось.
— Скажи ещё раз.
— Хочу тебя.
Его ресницы дрогнули. Ладонь оказалась на моей щеке. Он поцеловал меня так, что из головы вышибло все мысли.
Я не думала о том, что делаю — так сильно хотелось чувствовать его прикосновения. Он гладил мои плечи, шею, спину; губы касались губ то быстро, едва касаясь, то впивались почти зло, до самого дна выпивая поцелуй. Его язык, ловкий, умелый, доводил меня до исступления, до дрожи в коленях.