Невеста для демона страсти
Шрифт:
— Нет, — шепчет он мне так серьезно и проникновенно, что хочется верить, — не только.
На его руках так тепло и уютно, что глаза закрываются сами. Нет, я не сплю, я просто хочу туда, во тьму. В тот миг, когда я просыпалась у него на плече, и было не страшно.
— Ну вот, Роззи, — я вновь касаюсь ногами пола, и это не очень радует. — Постой секунду, я сниму с тебя платье.
— Раньше оно вам не мешало, — бормочу, не открывая глаз.
— А раньше я не спать тебя укладывал, — смеется в ответ, умело борясь с крючочками. — Спать
А я таю от его голоса — этих низких вибраций, похожих на мурлыканье огромного сытого кота.
— Скажите, а голос… — тороплюсь узнать, когда голова моя касается подушки. Ведь сейчас он исчезнет. Или я совсем пропаду. — А этот голос — он ваш, или тоже герцога?
— Голос мой, — успокаивает он, вынимая из моих волос жемчужные шпильки. — У герцога он грубее, резче — мне не нравится. Можно воссоздать, но зачем?
— А вы можете воссоздать… любой?
— Любой.
— И облик?
— И облик тоже. Какой ты хочешь, Роуз?
— Не знаю, — мои глаза уже плотно закрыты, и в этой тьме мне не нужен его облик, мне хватает голоса и прикосновений.
— Но все же, Роззи? Каким ты представляешь меня? — он уже закончил со шпильками, и теперь просто перебирает мне волосы, легонько массируя при этом голову. И это приятно, а главное — голова практически не кружится. Уютно.
— Не знаю, — бездумно повторяю я. — Черным… Черным-черным колдуном… Красивым… Как ваши лошади… Только не лошадь, а…
Смеется. Даже руку от моих волос убирает, так хохочет. Обидно. Сам спросил…
— Ну, спасибо, что хоть не лошадь, — потешается этот гад.
А я что? Просто лошади — они красивые и черные, и он тоже — красивый и черный. Потому что черный колдун, потому что во тьме… Нет, черный колун быть красивым не может, он же злой, а злые, они… Вот только голос… голос… красивый…
ГЛАВА 4.
Настойчивый стук в дверь будит меня, когда за окном еще серые предрассветные сумерки. Гастон. Корректен, вежлив, но неумолим.
— Прошу прощения, моя госпожа. Через полчаса мы выезжаем. Ваш завтрак ждет вас внизу, поторопитесь.
Киваю. И тут же взвываю: голова болит дико. А еще понимаю, что кивала напрасно: за дверью сего не видно.
— Хорошо, — повышаю голос, лишь бы только не подходить к двери.
— Прислать вам горничную, госпожа?
Ах, даже так вопрос ставится?
— Справлюсь.
Нам, бесчестным девушкам, или, вернее уже — бесчестным женщинам, горничные не положены. Мы уж теперь как-нибудь.
Взгляд падает на прикроватный столик. Там обнаруживается бокал с прозрачной жидкостью и прислоненная к нему карточка. В ушах шумит, в глазах все плывет, голова раскалывается. Подношу карточку к глазам и подслеповато щурюсь, пытаясь рассмотреть надпись.
Одно единственное слово: «Расколдовывательное». И роза там, где должна быть подпись. Старательно вычерченная черным пером белая роза… Гад. Гад, колдун и сволочь, погубивший
Улыбаюсь. Даже сквозь головную боль. И пью, даже не сомневаясь, что поможет.
Полчаса спустя, одетая в простое бежевое платье с удобной застежкой спереди, после скромного, но довольно сытного завтрака, я поднималась в карету, опираясь на руку Гастона. Головная боль прошла без следа, а вместе с ней и уныние, и даже отчаянье. Жизнь еще не закончилась. Она запуталась, да, но он…
На сиденье кареты лежала роза. Живая. Белая. Я взяла ее в руки и поднесла к лицу, вдыхая нежный аромат.
Дверца за моей спиной захлопнулась.
— Трогай, — повелительно бросил Гастон.
— Но как? — я тут же испуганно выглядываю в окошко. — А ваш господин? Разве он не поедет?
— Он присоединится к вам позже, моя госпожа. Много дел. Приятного пути.
Карета уносится прочь. Гастон остается на постоялом дворе, спокойно глядя нам вслед до тех пор, пока я могу его видеть. Его господин… даже не нашел времени, чтобы лично сказать мне «доброе утро». Отчаянно сжимаю в руках розу. Он еще не бросил меня, не бросил! Я еще нужна ему!.. Наверно… Скорей всего…
Поездка была долгой.
Солнечные лучи не пробивались сквозь шелковые занавеси. Зато пробивались голоса. Шум, крики, угрозы. Светлейший герцог Александр Теодор Иоанн поморщился и сел, стараясь побороть дурноту и головокружение. Недоуменно взглянул вокруг — этого места он не помнил. Обнаружил в своей руке мундштук кальяна и отбросил прочь с откровенной брезгливостью. Любителем подобных забав он не был никогда, но, судя по тяжелому пробуждению… Что же ему здесь намешали? И где это — здесь?
— Ваше высочество! Слава Деусу, мы нашли вас! С вами все в порядке? — дворяне его свиты во главе с капитаном его личной охраны, врываются в комнату.
— Да, разумеется, — герцог тяжело поднялся, стараясь не пошатнуться. — А вы разве теряли? Хороши, нечего сказать… Что это за место?
— Опиумный дом Токато. Восьмой переулок Квартала Теней. Мы и предположить не могли…
— Плохо, что не могли. Давно я здесь?
— Мы потеряли вас позавчера после заката. Ваша карета вернулась в резиденцию пустой. Все видели, как вы в нее садились, но никто — ни лакеи, ни охрана — не видели, чтоб вы ее покидали.
— Позавчера? — грозно хмурится герцог. Смутное видение — хрупкая, полупрозрачная фигурка девушки на углу рыночной площади — на миг мелькает перед его мысленным взором. Но тут же оказывается сметено негодованием: — И вам потребовалось больше суток, чтобы разыскать меня?!
— Чужая страна, — слышит он жалкие оправдания в ответ. — Мы не могли предавать огласке… Политические последствия…
— Были бы, если б мой труп нашли завтра в канаве с перерезанным горлом! Выяснить все об этом борделе: как я здесь оказался, когда, кто меня привел… принес… Найти и доставить ко мне!