Невеста для герцога
Шрифт:
Вот и я недоумевала. Разузнать ничего не удалось — старосты не было дома, а Лисания оказалась не слишком разговорчивой.
Впрочем, Агнесс не особо страдала от его невнимания. Болтала без умолку, прижимая к себе куклу, на что Симон кивал, а улыбка освещала его суровое лицо. Судя по всему, в общении с детьми дела у него обстояли куда лучше, чем у его господина.
Очень скоро все были готовы к выезду, и дело оставалось за малым. Вернее, за мной.
От щедрот хозяйки мне досталась запасная сорочка, пара разноцветных лент и те самые сандалии. Все это я сложила в небольшой холщовый мешок — ура, я обзавелась собственными вещами! — который пристроили к багажу Агнесс.
После
Скорее всего, она принадлежала одному из убитых — то ли из людей герцога, то ли из нападавших, — но я не решилась об этом спрашивать. Потому что Нортон Вестегард наблюдал за мной с заметным интересом, дожидаясь, что будет дальше.
Впрочем, как оказалось, лошадей я не боюсь, и к езде верхом вполне привычна. Потому что, когда один из его людей, молодой и длинноволосый блондин Натан Ворг, подставил мне руки, чтобы подсадить, я с легкостью взлетела в седло. Уверено засунула ноги в стремена, взялась за поводья, тронула бока лошади, нисколько не сомневаясь, что она меня послушает.
И она подчинилась.
Ласточка — так я ее назвала, — послушно переставляла ноги, и очень скоро мы выехали из Малых Дубцов, после чего под чавканье конских копыт по весенней грязи направились к видневшемуся вдали Королевскому Тракту.
Наш путь лежал на восток, туда, где над дремучими лесами поднимался диск солнца. Ехали мы в Бажен, один из крупнейших городов герцогства Аранского, откуда до замка Вестегард было еще около полусуток пути.
И Нортон Вестегард почему-то решил проделать этот путь рядом со мной. Поглядывал в мою сторону непроницаемым взглядом, иногда задавая вопросы, на которые я не знала ответов. Развлекал меня и развлекался сам скучной, однообразной дорогой, когда вокруг только леса да редкие просеки, и даже деревеньки попрятались кто куда.
О него я узнала, что наше королевство называют Марсией, а столица у нас Валдор — огромный портовый город на берегу моря, и живет там около миллиона человек, что никак не укладывалось у меня в голове. Правит Марсией вот уже почти пятнадцать лет король Годон II, которого в народе называют Слабым.
— И в чем же он слаб? — растерялась я.
На это Нортон Вестегард усмехнулся, заявив, что в народе куда более популярен его старший сын Вилфред. Многие с нетерпением ждут воцарения наследного принца, потому что необдуманные поступки короля Годона, вспышки его неконтролируемого гнева, а затем долгие месяцы апатии и безразличия к государственным делам успели порядком навредить стране.
Вернее, подвели ее к бездне, упав в которую, Марсии уже не выкарабкаться — ее труп растащат, разорвут как стервятники воинственные соседи. К тому же, бесхребетность короля чуть было не стоила нам проигрыша в войне с Убрией.
— Значит, войну мы все-таки выиграли?
Герцог кивнул.
— Выиграли. Но ценой огромных потерь.
Задумался надолго, а я испугалась, что ему надоело мое излишнее любопытство, и сейчас он меня оставит, отправившись к своим людям. А ведь мне нравился звук его голоса, нравилось ехать с ним бок о бок, ощущая идущее от него тепло и спокойствие. Рядом с ним мне казалось, что я больше не одна в огромном мире, о котором ничего не знала.
Но он все-таки остался, поэтому через какое-то время решилась на еще один личный вопрос.
– Агнесс… Выходит, она дитя войны? — спросила у него осторожно, понимая, что и на этот вопрос герцог Аранский вполне может не ответить.
Но мне хотелось прояснить ситуацию и узнать, как он себя поведет, если маги в Бажене не подтвердят, что она его дочь.
Потому что
Поэтому я решила, что если герцог бросит ребенка, узнав, что она не его дочь, то я ее заберу, и мы останемся с ней в Бажене. Уж и не знаю как, но, уверена, мы не пропадем.
Но Нортон Вестегард был вполне настроен на разговор. Кинул взгляд на Симона, одной рукой поддерживавшего задремавшую малышку, затем пожал плечами.
— На той войне мы потеряли слишком много людей. Мне было двадцать три, когда я отправился на поле боя. Мало что умел, но те, над кем меня поставили командовать, могли еще меньше. Но мы очень старались. Защищали свою страну, слушая приказы короля, пытаясь при этом не умереть слишком быстро. А еще и отнять у Убрии то, что она давно уже считала своими землями.
— Выходит, именно из-за этого мы и воевали? Из-за того, что Убрия считала своим?
Кивнул.
— Войну развязали из-за спорных территорий вокруг Глодара, последнюю сотню лет находившихся под контролем Убрии. Люди там наполовину наши, из Марсии, наполовину убрийцы; но давно уже перемешались. И магия у них странная, Темная…
— То есть, все-таки из-за их магии?
– Нет, не из-за магии, — покачал он головой. — Не она стала причиной никому ненужной войны. С королем случился один из затяжных приступов, в очередной раз лишивших его разума. Иногда ему слышатся голоса, и во время этого приступа он решил, что с ним говорят Боги. Именно Они и повелели ему отнять Глодар у Убрии, — голос Нортона Вестегарда прозвучал саркастически. — К тому же, король решил лично повести нас в бой. Мы отправились штурмовать неприступный Глодар, хотя основная часть армии еще не успела подойти. Но перед этим он казнил тех командиров, которые пытался его отговорить, заявляя, что тем самым он обрекает нас на верную гибель.
— Убрийцы оказались сильнее, не так ли?
Нортон Вестегард кивнул. Какое-то время мы ехали молча, затем он продолжил:
— Под неприступными стенами Глодара полегла половина нашей армии. Там же погиб мой отец. Я тоже чуть было не отправился к Праотцам, но Элиза меня вытащила.
— Она была магичкой?
— Да. Наполовину убрийка, наполовину марсийка, она работала целительницей в нашем полевом госпитале. Впрочем, мне было все равно, умеет ли она заглядывать на Темную сторону магии или нет. Нам, ее пациентам, было все равно, — поправил он себя. — Главное, что она поставила меня на ноги.
— И за это вы наградили ее ребенком?
Нортон Вестегард все же усмехнулся.
— Я не знаю, мой ли это ребенок, потому что за ней увивались многие, и она принимала их ухаживания. Но я любил Элизу… А потом она исчезла, и через пару дней узнал, что король приказал казнить всех целительниц Глодара, перешедших на нашу сторону, якобы уличив в предательстве. Их повесили на воротах Глодара, который дался нам слишком дорогой ценой.
И снова установилось молчание.
— Элизы среди них не было, — наконец, продолжил он. — Я долго ее искал, но так и не нашел. Она исчезла без следа. Все эти годы я уверял себя, что она успела сбежать и вернулась в Убрию, подальше от нашего сумасшедшего короля. Но через шесть лет я получил письмо от старосты Малых Дубцов, в котором была короткая записка от Элизы. Когда с ней случилось несчастье, она все-таки мне написала. Попросила приехать и позаботится о ее ребенке. Но в письме не шло и речи о том, это моя дочь.