Невеста для профессора
Шрифт:
— Но вот просить ее руки…
66
Мама издает странный писк и прикрывает рот рукой. Отец становится еще мрачнее и потирает руки.
А что я?
Я стою и ошарашенно хлопаю глазами, затаив дыхание глядя на то как Максимилиан достает из бархатной коробочки миниатюрное кольцо. Мужчина подходит ко мне, сдерживая довольную улыбку.
Что-то жарко тут стало… Пекло, адское пекло.
Как ни странно, никто из родителей не бросается к нам,
— Это кольцо почти семейная реликвия, — говорит он и берет меня за руку. Стою, оглушенная пульсом в висках и не могу отвести взгляда от его глаз. — Его не дарят просто так и неизвестно кому. Только самым дорогим. Только самым любимым, — Максимилиан осторожно надевает мне на безымянный палец кольцо и довольно ухмыляется. — В самую пору, это ли не знак, а?
Нервно смеюсь и чувствую, как глаза наполняются слезами а губы подрагивают.
— Ия Беликова, выйдешь за меня? — смотрит прямо в глаза и я тону в искренности этого взгляда. — Я не прошу тебя отвечать сейчас, ты можешь думать столько, сколько захочешь. Просто знай, что в любой день, в любое время дня и ночи, ты можешь сказать мне “я согласна” и сделать меня еще счастливее…
— Майер, ты охренел? — перебивает и неожиданно переходит на “ты” папа. — Если ты опять хочешь использовать нашу дочь для своих целей, я тебя урою! Если это опять какая-то игра, я…
— Нет, это не игра, — твердо отвечает Максимилиан. — Игры кончились еще в тот день, когда мы с вами встретились в первый раз на празднике в Германии.
Мы с мамой испуганно переглядываемся, когда Макс опасно близко приближается к отцу и смотрит тому в лицо. Еще секунда и кажется они подерутся.
— Можете выбить из меня всю душу, знаю, удар у вас что надо, но это не изменит моего отношения к Ие и намерений. Я действительно люблю ее, ведь не могу представить дальнейшей жизни без нее…
— А я его люблю!
Перебиваю Майера я и встаю рядом с ним. С надеждой на понимание смотрю на отца. Лезу в клетку к двум разъяренным тиграм, не иначе. Сердце в груди с ума сходит, мне страшно и радостно, но отступать от своего счастья я не согласна. Если я промолчу, родители решат, что мне все равно, а это не так. Далеко не так.
— Любовь так быстро не приходит! — злится папа. — Люди годами проверяют чувства на прочность, а тут пара месяцев!
— Того, через сколько испытаний за эти несколько месяцев прошли мы, вполне хватило, чтобы определиться чего я хочу от жизни на самом деле. И с кем хочу ее делить, — Максимилиан непреклонен. Он поворачивается ко мне и дарит короткую улыбку. — Я лишь надеюсь на ваше понимание и одобрение. Вы сами на себе знаете, как это сложно, когда родители любимой женщины против ваших отношений.
Что? Я чего-то не знаю? Насколько помню, мама рассказывала о смерти своих родителей, но ни разу не упоминала о их негативном отношении к их браку с папой.
Смотрю на маму и по слезам на ее глазах понимаю, что нечто подобное, о чем сейчас говорит Максимилиан, и правда было. Вот только откуда ему это известно?
— Ей всего двадцать лет, Майер! Слишком рано для замужества, не находишь?!
— Ой ли! — раздается насмешливый голос Эда за нашими спинами.
Мы все дружно поворачиваемся на звук и брат, до сих пор в пальто и уличной обуви, стоит наслаждается произведенным эффектом.
— Сколько тебе было, когда ты сделал маме предложение? Двадцать, кажется, — щурится Эд, сложив руки на груди. — А тебе было вообще девятнадцать, когда появился я. Так что не надо тут втирать про возраст.
У меня снова шок. Тот Эд, которого я видела в университете, угрюмый и нервный, сейчас выглядит совсем иначе. Довольный, с хорошим настроением… Этот человек еще не так давно сам угрожал Максу, если тот перейдет границу и обидит меня, а сейчас встал на его сторону? У меня диссонанс.
— О, Боги, Эд! Тебе правда не страшно доверять сестру в руки такого как он?! — по голосу чувствую, что отец сдает позиции. — Он же столько раз доводил тебя едва ли не до отчисления! И ты все еще ему доверяешь?!
— Это не он доводил меня до отчисления, а я сам, — спокойно говорит брат и проходит в столовую. — Моя буйная натура требовала приключений на задницу, а Макс лишь отмазывал и принимал вину на себя. Потому что у него связи и его точно не отчислят, а меня бы турнули без разговоров.
Вижу, как блестят глаза Майера искренней благодарностью. На лице мамы не вижу и тени удивления, похоже, что она уже знала правду из общения с предусмотрительным Максимилианом в Германии, а вот отец недоумевает на все сто процентов.
— Поздно читать нотации, папа, мне далеко не семнадцать, — фыркает Эд. — И ей, кстати, тоже. Она сама может делать выборы, допускать ошибки и все они должны быть ее собственными. Мы можем либо поддержать и принять это, либо как твои родители, — обращается брат к маме, — вставлять палки в колеса. Я, пожалуй, выберу первый вариант.
И снова взрывоопасная тишина. Папа долго смотрит на меня испытующим взглядом, словно пытается достучаться и заставить отступиться. Но я лишь коротко улыбаюсь и прижимаюсь щекой к плечу Максимилиана.
— Дочь, — выдыхает папа, — неужели правда любишь?
— Да, — киваю я, впиваясь ногтями в руку Макса.
Не выдержу новую порцию выяснения отношений, просто напросто разрыдаюсь тут!
Отец устало потирает лицо и отходит к столу. Упирается ладонями в его поверхность и мотает головой:
— Что ж, тогда я тут бессилен…
Мне кажется, что все присутствующие разом облегченно выдохнули. И я в их числе.
— Твое счастье, Майер… Похоже ты действительно дорог моей дочери.
67
Через два дня я стою возле звукозаписывающей студии, сжимая в руках флешку со своей песней. Встречу с продюсером пришлось перенести и он пошел навстречу, видимо я ему слишком интересна.
— Ну ты долго еще сопли жевать будешь? — пихает меня локтем Лика. — Иди уже к своей мечте!