Невеста гнома

Чигарина Георгия

Гиль подошёл к нам весь светящейся довольством. Улыбка до ушей. Он что-то сказал товарищами. Они его поддержали. Я лишь вопросительно посмотрела на Гиля.

– Здесь баня есть. Сегодня будем мыться, – ответил он мне.

Баня. Я вначале не могла понять о чём речь. Мытьё у Грукта заключалось в походе на реку или купание в тазу. Тут же мылись в отдельной избе, которую сильно растапливали. На печке кипятили воду. В здоровой бочке была холодная вода, которой разбавлялся кипяток. А ещё предоставлялись

мочалки из жёсткой травы и куски цветочного мыла. Баню топили в деревне несколько раз в неделю, а ещё по запросу путешественников.

Из-за этой бани и вышла первая ссора с Гилем, который невозмутимо заявил, что я с ними мыться пойду. С тремя мужиками мыться! Да он в своём уме? Об этом я возмущённо ему и сказала. Никогда не поверила бы, что мужчины и женщины моются вместе.

– Для этого надо отдельный зал топить. А смысл, когда ты с нами? – удивлённо спросил он.

– Тогда после всех пойду, – ответила я.

– Зачем? Это мне тебя ждать надо. Да и лишние время оплачивать. Тем более кто тебе спинку потрёт?

– Сама справлюсь.

– Ага, я заметил. Ты вся грязью заросла до такой степени, что скоро на тебе трава начнёт расти, – хмыкнул Гиль. Мы стояли около бани и спорили.

– Гиль, ты считаешь, что нормально мыться всем вместе? – спросила я.

– А чего такого? Если ты смущаешься, так там всё равно темно, – ответил он.

– Не пойду. Лучше грязной побуду, – скрестив на груди руки, сказала я. Гиль что-то сказал на своём языке. Мне показалось, что это было ругательство. В тот же момент он схватил меня под руку. Кто-то тоже продела с другой стороны. Один миг и я уже оказалась в предбанники.

На вопросы других торговцев, Гиль что-то быстро ответил, чем вызвал общий смех. Я попыталась сопротивляться, но куртка, ботинки быстро были сняты. Испугаться не получилось. Всё происходило так быстро, что я уловила лишь мельтешение рук, которые довольно быстро избавляли меня от одежды. А когда кофта застряла у меня на голове, то я и это не смогла разглядеть. Толчок в спину. Тело обдало жаром парилки. Темно. Пока глаза привыкали к темноте, сзади ещё кто-то зашёл. Схватил меня за руку.

– Я тебе говорил, что здесь темно, – услышала я голос Гиля.

– Всё равно – это неправильно, – возразила я.

– Чем неправильно? – спросил он. Мы сели на лавку, которая была горячей.

– Здесь жарко. Как в печке.

– Так и должно быть. Ты раньше в бане была?

– Нет.

– Не все народы любят париться. А это хорошо хворь выгоняет. Сил придаёт. Да и тело чистым должно быть. Будет чистое тело – такой же чистой будет душа. Но пока мы в пути, то не всегда удаётся придерживаться этому правилу.

– Дышать тяжело.

– Тяжело. Сейчас немного прогреемся, заодно вода согреется.

Около печки, которая давала слабый свет показалось движение. Шипение. Пар. Аромат трав, что дурманил сознание. Я словно оказалась в поле, где

цвели цветы, которые сливались в дурманящий аромат. Всё это помноженное на темноту и усталость вводили в какое-то состояние транса. Появилась приятная слабость. Кто-то переговаривался. Тихо так, но раздражения от непонимания слов я не испытывала.

– Уснула? – спросил Гиль.

– Задумалась. Дом вспомнился, – ответила я. – Мы в городе жили. Но несколько раз отец уезжал договариваться о сырье на фермы и нас с сестрой туда брал. Там было много травы, солнца и пушистых облаков. Мы бегали вместе с местными детьми, заваливались в траву и смотрели как по синему небу плыли облака, меняя под порывами ветра свою форму. А мы лежали и сочиняли сказки, про другие миры, другую жизнь.

– Вам не нравилась ваша жизнь? – спросил Гиль.

– События, которые происходят каждый день, они не так ценятся, как что-то необычное.

– Как сказания про мудрых и смелых?

– Наверное, я не знаю ваших сказаний, – ответила я.

– Надо будет тебе как-нибудь их рассказать, – сказал Гиль. Опять они перекинулись словами на своём языке. – Тут говорят у тебя голос приятный. Просят, чтоб ещё что-то рассказала.

– А я разве похожа на сказочницу? – возмутилась я. – Да и не знаю я историй.

– Расскажи откуда ты родом.

– Издалёка. Вы и не знаете тех земель, а если я начну про них рассказывать, то не поверите.

– А как ты здесь оказалась?

– Хотела жизнь изменить. Уехала от родителей и поехала покорять новые земли. Но на караван, где я ехала, напали разбойники. Они увели нас в плен. Мужчин отправили на рудники, а женщин в города. Говорят, что их отправили в увеселительные заведения. Меня же за долги оставили на постоялом дворе. Хотели на рудники продать, но не довели.

– Странные разбойники. Женщин в шахты отправлять не дело. Там работа тяжёлая.

– А в увеселительное заведение отправлять это дело? – спросила я.

– Не дело. У женщины должен быть один мужчина. А она у него одна. Но это мы так думаем. Другие народы могут позволить себе женщин менять, как одежду. У нас такое не пройдёт. Да и дорогая одежда выходит.

– Это как понять? – спросила я.

– А всё просто. Чтоб жениться, надо заплатить налог. Большой налог, на который копят треть жизни. Второй раз такую сумму набрать сложно.

– Получается, что вы столько времени копите, чтоб жениться?

– Да.

– А до этого? До того момента, как накопите денег?

– Работаем. Пора мыться.

– Я серьёзно.

– И я серьёзно, – ответил он. Получается, понимай как хочешь.

Но все мысли вылетели из головы, когда мне на голову вылили ковш с водой. Пока я отфыркивалась, Гиль мне уже мылом голову мылил.

– Отстань ты от меня! Я сама справлюсь! – отобрав у него мыло, сказала я.

– Так ты же мыться не хотела, – смеясь, сказал он.