Невеста гнома
Шрифт:
Жирные кастрюли и сковороды. Тарелки. Песок и жёсткая щётка. Содранные руки. На кухне запахло чем-то сладким. Дым. Я посмотрела на мужчину. Он пыхтел трубкой, от которой и шёл сладковатый, приторный запах. Я поморщилась. Этот аромат мне не понравился. Гость сидел с закрытыми глазами. Голова откинута к стене, руки у него были сложены не груди. Дремать с трубкой в зубах – это то же искусство. Очередная кастрюля с тёплой водой, чтоб ополоснуть посуду. Осталось только кухню подмести. Я подошла к венику, который стоял в углу, рядом с которым сидел гость. Гость приоткрыл глаза. Проследил,
Когда я оказалась на этой планете, то перестала следить за временем. А чего за ним следить, когда Грукт открывал столовую с рассвета, а закрывал с закатом. Куда торопится? Работа никуда от меня не убегала. А засыпала я обычно, когда всё было переделано. Спать приходилось на кухне. Деревянная лавка вместо кровати, подушка, набитая сухой травой и старое одеяло – классная кровать после тяжёлого дня.
Фонарь давал слабый свет. Здесь освещение было за счёт каких-то кристаллов, которые ставили в стеклянные банки с кольцами и подвешивали под потолком. Когда требовалось выключить фонарь, то на банку накидывали тряпку. Фонари были бессменные. По крайней мере сколько я здесь была, Грукт их при мне не менял.
Я села на лавку. Пора ложиться спать, только сил нет. Хочется разреветься. Только слёзы ведь не помогут. Оставалось только закрыть глаза, прислониться спиной к стене, от которой веяло холодом. Топот ног. Я покосилась в сторону гостя. Надо же так топать. Он взял деревянную миску. Налил в неё воды. После этого подошёл ко мне. Я хотела встать на ноги, но он положил руку мне на плечо. Тяжёлая у него была рука. Спросить, что он хочет, у меня не получилось. Почему-то все слова разбежались. Он же сел рядом. Миску с водой поставил рядом. Достал из сумки, что висела на поясе баночку. Я и не заметила вначале, что у него на поясе висело несколько сумок. Открыл баночку с мазью. Подцепил толстым пальцем мазь. Всё это было в полной тишине. Он взял меня за руку и стал накладывать мазь на ранки и трещины.
– Зачем? – я всё-таки вспомнила местную речь. Ответа не было. Он словно меня не услышал. Рука перестала щипать. Сразу пришло облегчение. Он закончил с одной рукой и принялся за вторую.
Помощь не бывает бесплатно. Вот не поверю я в искренность намерений чужака. Осталось только дождаться, что он потребует. Мазь была дорогая. Быстро заживляла раны. Ещё я слышала, что она омолаживает. У Грукта была такая баночка, но на меня тратить он её не собирался, в отличие от незнакомца.
– Спасибо, – сказала я.
– Родители? – спросил он.
– Что? – не поняла я.
– Твои родители? – повторил он, окидывая взглядом столовую.
– Грукт и Мурта, которым постоялый двор принадлежит?
– Да.
– Нет, – я даже отрицательно головой замотала. – Что…
Слова опять потерялись. Он убрал мазь. Достал какую-то тряпку и смочил её в миске. После этого приложил её к моей щеке.
– Грязь, – ответил он, словно это всё объясняло. – Пойдёшь с нами?
От его слов стало страшно. Если ещё недавно я жаловалась на свою жизнь, то теперь мне жёсткая лавочка стала казаться родной и безопасной.
– Нет, – ответила я, отстраняясь от него.
– Почему? – спросил он.
– Не могу, – я увеличила расстояние между нами. – Вам лучше уйти. Мне пора спать. Поздно.
– Ты не из этих мест.
– Да.
– У нас не придётся так жить. Там легче. Будет свой дом. Сама себе хозяйкой станешь. Замуж выйдешь. А тут что тебя ждёт? Вечно в слугах ходить с чёрным от грязи лицом? Разве это жизнь?
– Я не могу уйти.
– Тебя продали? – только уточнил он. Говорить на эту тему совсем не хотелось. Стыдно. Неприятно. Я же не вещь. – Пойдёшь с нами-то станешь свободной.
– Интересно вы говорите, – я усмехнулась. – Если я пойду с вами. Одно менять на другое? А смысл?
Я посмотрела на него. Он выбил трубку в бак с помоями. Убрал её в одну из сумок, что висели на поясе и вернулся ко мне на лавку.
– У нас женщин мало. Одни парни родятся. Так что кровь надо разбавлять. Да, ты не будешь по свету бродить, а жить придётся с нашим народом, но тебя никто не будет неволить с выбором. Найдёшь себе того, кто по сердцу, так и разделишь с ним жизнь.
– А если не найду? Вот никто мне мил не станет? – спросила я.
– Станет. Ты молодая, красивая. Сердце горячо горит. Ярко. Рано или поздно кого-то зацепит, – ответил он. – Всё равно, насильно никто тебя в кровать не погонит. Зачем жить в грязи, когда можно жить в чистоте, сытости и достатке?
– Я домой хотела вернуться, – тихо сказала я, понимая, что действительно хотела это сделать. Если согласиться с предложением этого торговца, то я уеду далеко отсюда, а значит и шанс на возвращение потеряю.
– Ждёт кто-то?
– Родители.
– Родители – это хорошо. А сможешь к ним добраться?
– Нет. Очень маленькая вероятность, что я смогу добраться до дома.
– Тогда в чём проблема? Чего ты себе придумываешь лишнее?
– Когда есть шанс, то хочется им воспользоваться, – ответила я.
– А доживёшь до своего шанса? При такой-то жизни? Реально надо оценивать все риски.
Женский крик разнёсся эхом по спящему дому. От второго крика выступил холодный пот. Я посмотрела на своего собеседника. Он уже выходил в зал. Одной оставаться было страшно, поэтому я пошла за ним. Всё были на ногах. Со стороны комнат был слышен топот. Я видела как Грукт открыл дверь в комнату Мурты. Она опять закричала. От этого крика хотелось зажать уши.
Тихий шёпот среди торговцев, пение вьюги за окном, скреп половиц, топот ног, скрежет и писк мыши, крик боли и страха. Я зажмурилась.
– Эй, чернушка, сходи за лекарем! – потребовал Грукт, появляясь в зале.
– Там метель. Ничего не видно. От дома не отойти.
– Мурта умирает. Иди за лекарем! – он подошёл ко мне и тряхнул за плечи. – Бегом!
Его рык и щёлканье зубов около моего лица только добавили страха. Я чуть не потеряла сознание от испуга. Грукт оттолкнул меня от себя. Замахнулся. Она опять закричала. Я только вжала голову в плечи, ожидая очередного удара.