Невеста из Холмов
Шрифт:
– Поднимешься? Лестница с другой стороны.
Это ее голос привык приказывать.
Эшлин не понадобилась лестница. Увитый диким виноградом резной угол домика сам по себе был лестницей. Она забралась наверх, не оборвав ни одной гибкой ветви, и лишь у самой крыши приняла руку высокой – просто потому, что на дружеский жест отвечают дружеским. Как и наоборот.
– Ничего себе, – восхитилась девушка. Эшлин макушкой лишь чуть возвышалась над ее плечом. – Ты прямо белка. Я Эпона
Эния чуть поморщилась на солнце, а Эшлин просто не поняла слово.
– Справа от нее Кхира Смола из замка Баллиоль, – загорелая кудрявая девчонка помахала Эшлин и улыбнулась. – А слева Мавис Десмонд. Она была ученицей профессора Дойла – его убили, ты знаешь.
– Мы зовем ее Овечкой, – заметила Эния, – потому что она как овечка. Увидишь еще.
Полноватая девушка с косой смотрела вниз, но все же быстро поймала взгляд Эшлин и продолжила смазывать волосы Энии красноватым настоем.
– Она стесняется, – пояснила Эпона. – Привыкнет. Садись, новенькая, скажи, как называть тебя, и раздели с нами угощение.
– Мавис пекла сконы и варенье – она печет его в горшочке, а не варит, как все, и выходит ароматнее, – пояснила Кхира. – Мавис готовит вкуснее, чем в «Королевском лососе».
Мавис чуть-чуть улыбнулась и продолжала свое занятие. Эшлин села на горку сложенных подушек – перед ними на вышитом полотенце стояло блюдо с порезанными уже на четверти толстыми лепешками-сконами, горшочек варенья, из которого пахло яблоками, сливами и клюквой, кувшин с чем-то прохладным.
– Оранжад, – заметила Кхира ее взгляд. – Тут есть теплица с настоящими апельсиновыми деревьями, видела? Покажу потом. Ну, так как тебя звать?
Эшлин глубоко вздохнула. Нужно было сказать о себе правду, не говоря о себе правды.
– Меня зовут Эшлин, прозвище моей семьи Ежевика. Я приехала издалека, место, где мы живем, далеко от больших поселений, и его название не будет вам знакомо. Я раньше никогда не видела столько людей сразу.
Кхира кивнула:
– Мы уж так и подумали – что ты из деревни. Ничего, моя матушка тоже. Родители твои живы? Братья, сестры? Может, жених там ждет?
Она засмеялась. Эшлин хотела ответить и поняла, что на глаза наворачиваются слезы. Увидит ли она еще родителей? А брата? А Брадан стал Брендоном и…
– Захочет – расскажет, – заметила Эпона.
Кхира бросила свое занятие, подсела к Эшлин и обняла за плечи.
– Прости, я всегда много болтаю.
– А жениха и нового найти можно, – голосок Энии прозвенел колокольчиком в очередной раз. – Говорят, тебя, Ежевичка, уже видели гуляющей в саду с чужим женихом. С Эдвардом Баллиолем. Губа у тебя не дура,
Рука Мавис вроде как дрогнула, и щедрая полоса красного настоя оказалась на тонкой белой рубашке Энии.
– Извини, – почти прошептала она.
– А чем вы ее мажете и зачем? – спросила Эшлин, и вдруг ком из горла ушел, и ей стало легко. Кхира налила ей оранжада – холодного, кисло-сладкого, очень свежего питья. Скон оказался вкусный и пышный.
– Красим. На этой крыше удобно красить волосы – солнце хорошо падает, – пояснила Эпона. – Я не крашу. Мне нравится просто сидеть.
Кхира вернулась и в несколько движений нанесла весь настой на волосы обиженной Энии. Та подняла голову, жмурясь на солнце.
– Это красное вино, еще хенна, такие листья, нас научила Феруза Аль-Хорезми, жена профессора медицины. Еще свежее яйцо, оливковое масло и немного меда. Получается очень красивый оттенок на солнце. У тебя тоже красивые волосы. Научишь ухаживать?
Она тряхнула своими кудряшками, жесткими и непослушными даже на вид.
– Научу, – улыбнулась Эшлин.
– А насчет Эдварда, – усмехнулась Эпона, – если у него появится другая невеста, я с ней на радостях посестрюсь. И подарок им на свадьбу сделаю. Так что не переживай за меня, Эния.
В это время Брендон входил в зал, где уже стоял тревожный гул преподавательских голосов. Взбудораженные трагедией маги Университета ждали ректора, бурно обсуждая события. Его тут же приметил Риан и махнул рукой, предлагая занять место на скамье рядом. Кафедра в глубине зала пока пустовала. Лучи солнца тянулись сквозь витражи такими ровными цветными полосами, что казалось, будто кто-то натянул под потолком ленты.
– Друг мой! Вам бы сейчас отвара пустырника и спокойный вечер за книгой, – вздохнул Риан, постукивая тростью по полу.
– Помилуйте, если после вчерашнего я хоть что-нибудь выпью, то взорвусь, как зелье первокурсника, – проворчал Брендон, садясь рядом.
– Инквизиторы неторопливы, но я верю, что Эремон вытрясет здесь душу из каждого, но найдет виновного, – Риан осторожно прикоснулся к плечу. Старый алхимик не слишком умел утешать, подтрунивать ему было привычнее. Но сейчас он был как никогда серьезен.
– Я сам вытрясу душу из каждого, – отозвался Брендон. Его глаза отражали желание начать с ближайших соседей по скамье.
– Надеюсь, что все души в ближайшее время останутся при хозяевах. В такие моменты я жалею, что легенда о воскрешающем философском камне лишь легенда. Алхимики чаще травятся, чем продлевают жизнь.
Конец ознакомительного фрагмента.