Невеста из империи Зла
Шрифт:
«Глупость какая! Из-за подобной ерунды устроили целый скандал!» — ворчал про себя Алекс. Он никого не оскорбил, ничего не наврал… Он просто высказал свое мнение. Ведь его, собственно, за этим и пригласили на этот диспут!
Хотя, с другой стороны, он же знал, что с русскими нельзя обсуждать политические темы.
А Капустин какой дрянью оказался! Сначала улыбался Марике и Лене, вел себя джентльменом, а потом разом свалил на них все беды человечества: «Вы за это ответите!»
В любом случае нужно было поговорить с
Алекс решительно дернул на себя дверь Пионерской комнаты.
— Марика!
Заплаканная Лена испуганно вскочила при его появлении.
— Чего тебе?
Но Алекс практически не заметил ее. Он видел только черный силуэт Марики, стоящей напротив окна.
— Нам надо поговорить…
— Убирайся вон, — отозвалась она неживым голосом.
— Ну хотя бы выслушай меня!
— Убирайся! Ты что, не понял?!
Внезапно она схватила первое, что попалось под руку — пионерский горн — и с силой запустила им в Алекса. Тот едва успел отскочить. Раздался грохот, звон…
— Ты с ума сошла?!
Алекс пулей вылетел за дверь. Вот ведьма! Ведь запросто могла убить этой дудкой! Попала бы в висок, и все — поминай как звали.
— Ну и сиди там! — прокричал по-английски Алекс и быстрым шагом пошел прочь.
– --------------
Сделать автору приятное можно тремя способами:
1) Подписаться на него 2) Поставить книге "Невеста из империи Зла" сердечко 3) Написать в комментариях -- помните ли вы 1980-е? Какие у вас воспоминания о той эпохе?
ГЛАВА 11. СОХНИ, АЛЕКС, СОХНИ, СОХНИ!
Миша узнал обо всем, когда в комитет комсомола пришло письмо за подписью директрисы школы и Капустина. Они в подробностях описывали сложившуюся ситуацию и требовали принять меры.
— Ты что, больной совсем, что ли?! — наорал Миша на Алекса. — Ты хоть понимаешь, что ты натворил?! Если Лену с Марикой по твоей милости лишат комсомольских билетов, то их могут выгнать из института! А им меньше года до диплома осталось!
— Нечего было приглашать меня! — рявкнул в ответ Алекс. — Что я такого сказал? Мы на эти темы сто раз в колхозе разговаривали — ничего, никто не возмущался особо.
— Думать башкой надо было! То колхоз, а то школа!
— Пошел ты!
— Сам пошел!
На следующий день у Миши состоялся серьезный разговор с Леной.
Они сидели на лавочке в институтском скверике. Кругом тишина, покой… В прозрачных лужах плавали кленовые листья.
— Меня из школы выгнали, — всхлипнула Лена. — Директриса сказала, что таких, как я, к детям нельзя подпускать на пушечный выстрел.
Миша молчал, собираясь с мыслями. Ему стоило огромного труда держать себя в руках. Это ж надо было до такого додуматься! Без спросу, без санкции начальства притащить иностранца в советскую школу!
— Помнишь, я тебе с самого начала говорил, что этот американец —
— Да мы с Марикой сами виноваты… — покачала головой Лена. — Ох, что теперь будет?
— Что, что… Разбирать вас будут на заседании комитета.
— Думаешь, выгонят из комсомола?
— Это мы еще посмотрим. Я ведь там тоже буду присутствовать… Да и ребят можно будет попросить, чтобы они отнеслись помягче.
Лена ткнулась головой ему в плечо:
— Мишенька, прости меня, Христа ради! Просто мы так надеялись, что Капустин пригласит нас на телевидение… Я хотела, чтобы у меня тоже было хоть какое-нибудь дело… Хотела, чтобы тебе не было за меня стыдно…
Миша растроганно обнял ее.
— Ленка, ну не плачь! Ты же знаешь, что я тебя и так люблю. И мне никогда за тебя не бывает стыдно.
Она подняла на него покрасневшие глаза:
— Даже сейчас?
Миша, как мог, успокаивал Лену, но у самого у него было невероятно пакостно на душе. Он совершенно не мог себе представить, как будет судить Лену. А судить надо — никуда не денешься.
Еще больше его волновал вопрос насчет первого отдела: докладывать обо всем случившемся или не докладывать? Доложишь — подставишь Лену с Марикой. Не доложишь, — получится, что он выгораживает Алекса.
«Надо признаваться, — решил Миша. — Все равно рано или поздно кто-нибудь донесет на девчонок. Просто надо будет так подать дело, чтобы все перевалить на американца».
— Н-да, кажется, наш мистер Уилльямс маленько оплошал, — процедил Петр Иванович, прочитав Мишин рапорт. — А что он там конкретно наговорил?
Миша подсунул ему заранее приготовленные выписки из доноса Капустина.
— Клеветал на советский строй? — усмехнулся Петр Иванович. — Это у них обычная практика. Ну что ж, примем меры: напишем уведомление в международный отдел института и велим им как следует проработать нашего мистера Уилльямса.
— А выслать его нельзя? — с надеждой спросил Миша.
— Да нет, не стоит из-за такой ерунды международный скандал поднимать. — Петр Иванович пометил что-то в своем ежедневнике. — Ну что ж, Степанов, можешь идти. Благодарю за службу.
Но Миша все же задержался на пороге.
— Петр Иванович, а ведь никакой Алекс не шпион… Шпион бы не стал так подставляться.
— А ты все равно на всякий случай за ним приглядывай, — сказал Петр Иванович, не отрываясь от своих бумаг. — Делу не помешает.
Марика никак не ожидала того, что случится. Капустин — столь изысканный, умный и знаменитый — вдруг оказался подлецом.
— Он просто испугался за свою задницу и заложил нас на всякий случай! — громко возмущалась Лена. — Мол, как это так: слышать антисоветскую пропаганду и не донести куда следует? За это ведь и из партии можно вылететь.