Невеста из ниоткуда
Шрифт:
– У тебя что с ногой-то?
Велесий неожиданно скривился, словно от удара:
– Да так, госпожа. Случай.
– Ну, случай так случай. – Женька махнула рукой, коря себя – и чего, спрашивается, с праздным любопытством полезла?
Не хочет говорить парень – не надо. Видать, трагедия личная.
– А скажи-ка, друг Майкл… тьфу – Велесий, чего свидетели говорят? Ну, эти самые, видоки-послухи. Да и есть ли они вообще?
– Есть, госпожа, и много! – радостно доложил юноша. – Боярина дворовые люди – челядь да закупы – слыхали кой-что. Да! Совсем ведь забыл сказать, как девы пропали-то.
– О! – Женька подняла вверх
– Боярин их на луга послал, на сенокос, с мужиками, своими холопями, а старшим – закуп один. Оттуда-то их и свели, прям из шалашей выкрали, сонных – так что никто и не проснулся даже.
– Не проснулся? – засомневалась княжна. – Как-то в это не верится. Это что же за ниндзя такие – воры-то? Скорее всего, сговорили они дев. Ну, пообещали что-нибудь… Что девчонкам-невольницам пообещать можно такого, а?
Велесий смущенно взъерошил затылок:
– О том не думал еще, моя госпожа.
– А ты подумай! Да, извини, перебила… Так кто там слышал чего?
А слышали, оказывается, почти все. Только не в эту ночь, в предыдущую, а днем видали рядом каких-то людей, купцов иль рыбаков – луга-то заливные, река рядом. Числом около дюжины, приветливы – руками издалека махали, здоровались, а близко не подходили, вот и не запомнили их косари, не разглядели. Только голоса слыхали, и днем – как промеж собой купцы те переговаривались, и ночью чьи-то голоса в отдаленьи слыхали, да во вниманье не приняли – мало ли какие рыбаки на берегу у костра сидят, пекут на угольях рыбку? О чем незнаемые людишки говорили, увы, никто толком не разобрал, а уж дальше и вовсе шли какие-то сплошные загадки. Кому-то из косарей показалось, будто чужаки по-варяжски болтали, иные же словенскую речь услыхали, но не так, как у нас говорят, а как у словен ильменских, третьи же говорят – ромеи.
– Та-ак, – озадаченно прищурилась Женька. – Варяги, ильменские славяне, ромеи – греки. Что в них общего? Да то, что все издалека явились, так?
– Так, госпожа, да.
– А те, кого косари незадолго до кражи видели, они на кого больше походили? Ну, как одеты были? Как варяги, славяне, греки?
– Хм… – Велесий с уваженьем глянул на княжну и задумался.
– Что, об этом и спросить не догадались? – возмутилась Летякина. – Ну, работнички, блин – точь-в-точь, как наши менты.
– Да спрашивали, госпожа, – оправдываясь, отрок вновь поклонился. – Я же и спрашивал.
– И что?.. Слушай, – вдруг спохватилась девушка. – А ты что стоишь-то? Садись.
– Не можно, госпожа! Кто ты, а кто…
– А я говорю – можно! И ты мне эти свои средневековые штучки брось. Садись, вон, на лавку, сказала! Вот так… Продолжаем разговор. Так что?
– Славяне ильменские и варяги похоже одеваются, да и гостей ромейских в походе дальнем от них не особенно отличишь, тем более – издали. Рубахи, кафтаны, плащи, порты узкие…
– Вот-вот! – Женька повела плечом. – Варяги-то широкие носят, я видела!
– Ну, госпожа моя. Далеко не все.
– Что ж… значит, мы их никак не опознаем… да и нужно ли? – Шмыгнув носом, княжна поглядела в окно и спросила: – Девушкам-то пропавшим по сколько лет?
– Да по пятнадцать, так где-то. Взрослые девки уже, приметы есть. Высокие, грудастые, крепкие – иных и не купили бы. Две светленькие, остальные темноволосые, но не такие темные, как ромеи, а вот как, госпожа моя, ты.
– Здоровые молодые девки, –
– Вряд ли, моя госпожа.
– Это тебе кажется, что вряд ли. А пописать? А искупаться? Что – и за этим следили? Ну, за купающимися-то девчонками многие б подглядеть не отказались, но за писающими – это извращенцы только могли.
Княжна хмыкнула, потянулась к стоявшему на столе кувшину, налила по кружкам:
– Видать, не усмотрел бригадир-то!
– Кто не усмотрел… г-госпожа?
– Ну, старшой тамошний.
– Плетягою его кличут.
– А почему так?
– Говорят, с плетью управляется ловко. У боярина своего он заместо палача-ката бывает, потому-то боярин не шибко-то его и наказал за недогляд. Так, малость постегали. А про реку… про то ты, госпожа, верно сказала. Купались ведь девы-то – жара стоит, а потные все – не могли не купаться. И не с мужиками вместе – мыслю, за тем уж Плетяга по боярскому слову следил. Господину-то зачем рабыни беременные? Работать когда еще смогут? А дети их – рабы – пока вырастут, пока хоть в какую-то силу да разум войдут… Морока. А дело это, с пропавшими девами, важное. Самое важное, и я, госпожа, во всем тебе помогу, не хуже, чем Всерад-огнищанин. Он, конечно, поопытней, но не особо умен.
Женька не слушала. Думала. Понимала, что подстава – и это-то ее и раззадоривало. А ну-ка, удастся девок сыскать, живых или… Нет, уж лучше, конечно, живых. А этот Велесий… На Майкла похож, да. Очень! Одно лицо. Только этот помладше. И приятненький, симпатичный – в глазки карие взглянешь – про хромоту забудешь враз.
Ольга вызвала невестку почти сразу с утра, княжна едва встала, умывалась над кадкой, приводя в недоумение всю свою челядь. Женька давно заметила, что о гигиене здесь не заботились вовсе – не умывались, руки после туалета не мыли, хорошо хоть еще парились раз в месяц в банях – и то хлеб.
В сумрачной душной горнице, освещенной дрожащим светом золоченых ромейских светильников, сидевшая в высоком резном кресле великая княгиня, желчно поджав тонкие губы, слушала, хмурила брови, время от времени властно прерывая Женькины слова взмахом руки.
– Ты все ли слыхала, дщерь, что я тебе говорила?
– Голова болит. – Княжна прикрыла озорные глаза пушистыми загнутыми ресницами.
– То не мудрено, дщерь!
– Целую ночь с Перуновой горы каким-то смрадом тянуло – верно, жгли что-то в храме, приносили жертвы. Правда, может, и показалось.
– А может, и не показалось, – усмехнулась Ольга. – В капище-то языческом все что хочешь станется. Ладно, иди. К Раскоряку-боярину, прошу, относись с уважением, муж он в Киеве не последний!
Ага, вот откуда ветер дует! Кто-то уже про боярина-то наплел. Челядь? Или – чего далеко ходить – сам Велесий? А что? Тут каждый друг на друга стучит – не княгине, так Святославу, не Святославу, так Свенельду. Жаль, варяжский дядюшка вместе с князем ушел к вятичам, не у кого защиты просить, приходится самой крутиться. Значит, Раскоряку не трогать… интересно, как тогда дознанье по пропавшим девам вести? Может, и в самом деле, довел он их до ручки. Или – не довел, сами свалили – опять же, надо во всем разбираться.