Невеста миллиардера

Маринелли Кэрол

– Прости. Как жизнь?

– Хорошо, - солгала Табита.
– Много работы.

Завье слегка сдвинул брови.

– У тебя был дневной спектакль?

Табита покачала головой.

– Я устроилась в билетную кассу. В анкете это место работы выглядит более представительно.

Недовольное выражение не сходило с лица Завье.

– В чем дело?
– осмелилась поинтересоваться Табита, краснея под его пронизывающим взглядом.

– Просто... ты другая, вот и все.

Рыжие волосы Табиты

были собраны сзади.

Темно-синяя одежда скрывала ее великолепную фигуру. Казалось, даже зеленые глаза потускнели. Но во что одеваться и чем заниматься - ее личное дело. Это никого не касается. А что до ее жизни, так об этом Завье поинтересовался только из вежливости...

– А почему ты больше не танцуешь? Если у тебя трудности и тебе не дают новую партию из-за вынужденной паузы в работе, то я мог бы замолвить за тебя словечко.

– Хочешь сказать, что ты можешь об этом позаботиться?

Завье неловко заерзал на стуле.

– Ну что-то вроде того. Мне не хочется, чтобы твоя карьера рухнула из-за того, что между нами произошло.

Табита тихо рассмеялась.

– Как ты сам не раз любезно напоминал: карьерой это, пожалуй, не назовешь. Но не важно.

Я надеюсь открыть собственную школу танцев в следующем году. Работая в кассе, я получу такую возможность.

– Каким образом?
– Завье ухмыльнулся. Ведь торговать билетами - это не ракеты строить.

– А ты все такой же надутый всезнайка. Реплика Табиты нарушила ход его мыслей и заставила замолчать. В это время Табита открыла сумку и перевела дух.
– Вот это пришло ко мне по почте.
– Табита подсунула Завье чек, живо вспомнив, как он в свое время сделал то же самое.

Как и она тогда, Завье сейчас даже не взглянул на него.

– Да, верно. Это то, что тебе причитается. К этому прилагалось сопроводительное письмо.

Поскольку контракт нарушил я, ты не лишаешься права на получение денег.

– Мне не нужны твои деньги.

Завье, равнодушно махнув рукой, повернулся к своему компьютеру.

– Как хочешь.

Дрожа всем телом, Табита поднялась, раскрыла сумку, вынула оттуда пачку денег и положила ее перед Завье.

– Что это?

– Здесь твоя предоплата.
– Табита развернулась, намереваясь уйти, но Завье окликнул ее:

– Не надо, Табита. Где ты ухитрилась достать такую сумму?

– Разве не помнишь? Бабушка дала мне деньги, - А как же школа танцев?

– Будет и школа танцев, - уверенно ответила Табита.
– Возможно, не так скоро, как хотелось бы, но, несомненно, будет.
– Ее рука лежала на ручке двери, и Табита уже повернула ее, чтобы выйти.

– Но почему ты не выписала чек?

Табита на секунду застыла, а потом медленно обернулась. Ее усталые глаза были исполнены каким-то особым достоинством.

– Чтобы не дать тебе возможности

снова унизить меня и с удивлением спросить, почему это я его не обналичила.

Табита очень долго смотрела на Завье, стремясь как можно подробнее запомнить его черты, запечатлеть в памяти синеву его глаз, красоту лица. Она словно сканировала все это и сохраняла в своих файлах, чтобы потом увидеть в чудесных снах. Ведь ей теперь придется жить только ими.

– Ну что ты раздражаешься? Мы же оба знали, на что шли.

– Ты, может быть, и знал, - тихо ответила Табита.
– А моей наивности, наверное, хватило бы на двоих.

Вот и все. Дверь за ней закрылась - и Завье навсегда исчез из ее жизни. И самое ужасное он даже не окликнул ее.

Табита и не надеялась.

– Табита?
– Из лифта ей навстречу вышел Эйден. Он вымок до нитки, а его волосы были взлохмачены.
– А ты что здесь делаешь?

– Да так, надо было кое-что уточнить.
– Табита принужденно улыбнулась, заставляя себя говорить спокойно.
– Я знаю из газет, что с твоим отцом все хорошо, его уже отключили от аппарата искусственного дыхания.

– Скажу тебе больше: сегодня его переводят из отделения интенсивной терапии. Кардиологи только руками разводят. Они не перестают удивляться тому, что отец выдержал операцию.
– Взяв Табиту под локоть, Эйден отвел ее в сторону, чтобы не мешать снующим по коридору людям. Оказывается, отец все знал. Ну, то есть о том, что я гей.

– Знал?
– Табита была потрясена.

– Ага. Когда медсестры готовили его к операции, он вызвал меня к себе. Наверное, думал, что это прощальный разговор у смертного одра.

Оказывается, всякий раз, призывая меня повзрослеть, он на самом деле хотел, чтобы я сказал правду.

– А мама знает?

– Ага.
– Эйден негромко рассмеялся.
– Очевидно, она всегда знала. Она просто не желала расстраивать отца, опасаясь, что это для него будет ударом. Сама она не видит в этом ничего предосудительного. В наши дни иметь сына-гея даже модно. Теперь у нее появилась еще одна тема для обсуждения в теннисном клубе, а мне не надо ни от кого прятаться. Нужно как-нибудь отпраздновать это событие.

Табита промолчала, и Эйден с грустью посмотрел на нее.

– Бедная Таб. Я так виноват перед тобой.

– Чем?

– Да тем, что у меня все хорошо - отец еще поживет, моя тайна больше не тайна и трагедии в этом никакой не оказалось, - а ты страдаешь.

Ты ведь любишь Завье, правда?

У Табиты из глаз безудержным потоком хлынули слезы. Обняв за плечи пытающуюся успокоиться Табиту, Эйден совал ей свой носовой платок.

– Прости.

– Это ты меня прости за все, что из-за меня перетерпела. Таб, я же предупреждал тебя. Я же говорил, что он только...