Невеста моего сына
Шрифт:
Когда в последний раз я так упоительно целовался? Да хрен его знает. Что такого может быть в поцелуях, если можно приступить сразу к делу?
Не касаюсь члена. Нет, нет и нет.
Я не буду фантазировать на ее образ и ее губы.
Тяжелый маятник упрямо качается из стороны в сторону, пока я выключаю воду и, намотав на бедра полотенце, иду одеваться.
Нет, я сказал!
Я так надеялся, что незаменяемых женщин нет. Но ошибся.
И теперь остался со стояком и совершенно затраханной женщиной, которую даже не замечаю
Кровь кипит в жилах только, если вспомнить другую. То, как она вся под моими руками вытянулась в струнку, поднимаясь на носочки, лишь бы ответить на мой поцелуй.
Помню, как пальцы пробежались по ее ребрам. Как другой рукой зарылся в распущенные мягкие волосы. Проклятый свитер без горла на ощупь оказался таким мягким, нежным и податливым, что я больше не мог его ненавидеть.
Это я прервал тот поцелуй. Начал первым и первым же его оборвал. Дождался ее стопроцентной отзывчивой реакции, а после просто развернулся и ушел.
С того вечера в метро Александру я больше не видел. Надеялся за это время буквально вытрахать из своей памяти ее губы, но уже через пять часов мы окажемся в замкнутом пространстве кабины самолета. А следующие сорок дней она будет постоянно рядом.
Маятник между ног в ответ одобрительно качнулся.
С сыном я в оставшиеся до поездки дни тоже не виделся. Оправдывался тем, что совершенно нет свободного времени из-за подготовки. Только думал каждый разговор с Адамом: что, если они помирились и Александра рассказала ему о том, как я на нее набросился?
Но Адам никак не выказывал недовольств и не звонил с проклятиями. Только уточнял необходимые характеристики батарей и отключался.
Похоже, Адам оказался обидчивым. И не простил девушке того, что она не поделилась новостью сама. Хотя, зная Александру и то, сколько она готовилась, по словам Зелинского, я скорее поверю в то, что Адам ни во что не ставил ее собственные интересы, при этом, впрочем, не упуская случая поговорить с ней о солнечных батареях. Он убежал из ресторана, но не пошел за ней. А я пошел.
Одевшись, привычно тянусь в карман повешенного в шкафу пиджака, но там пусто. В очередной раз забыл о том, что вернул ей трусики. Непонятно только, почему перекладывание ее белья из одного пиджака в другой уже стало для меня таким незаменимым утренним ритуалом.
От безделья еще раз проверяю «от и до» снаряжение, которое везу с собой. Да и к чертям сон этой ночью. Так лучше будет.
Тогда меня срубит прямо в кресле сразу после взлета. А значит, не будет желания глазеть по сторонам, пожирая глазами тонкую шею или платиновые, собранные в пучок на затылке, локоны, которые пахнут персиками.
Я твердо решил, что в Уганде Александру поставлю в пару к Зине, и плевать, что раньше
Когда приходит время, бужу Алену, которой нужно подняться раньше, чтобы накраситься и привести себя в чувство. Не стесняясь, она материт меня за ночные подвиги и плетется «рисовать лицо». Все время, что мы проводим вместе, мы почти не разговариваем. Мне кажется это нормальным. Ведь не могут люди, которые и так проводят двадцать четыре часа в сутки, постоянно трепать языком? Откуда столько тем для обсуждения? Еще и утром?
В аэропорту оставляю машину, которую после заберет Гриша, и выгружаю снаряжение. Гружу в тележки, но на подходе к аэропорту натыкаюсь на радостную толпу студентов с плакатами, которые шумно и с песнями кого-то провожают. С душой подошли к проводам, ничего не скажешь.
Холодею, когда слышу песню из «Москва слезам не верит».
– Александра, Александра… – поют они нестройным хором.
Тут же нахожу ее.
Нет ни одного гребаного шанса, что я могу пропустить ее в толпе. Только не ее.
С собранными в неизменный высокий пучок волосами, Александра улыбается долговязому парню, который лапает ее во время дружеских объятий. Прекрасно вижу, что она пытается вырваться, и едва сдерживаюсь, чтобы не гаркнуть на пацана, но на выручку Александре приходит подруга. Велит мудаку отойти в сторону и сама обнимает ее, а после замечает меня и что-то говорит Саше на ухо.
Та моментально вытягивается, напрягая спину, как солдат при виде генерала, но при этом так и не поворачивается ко мне лицом.
Ну и ладно. Меня это не задевает и задевать не должно.
Просто интересно, как много Александра рассказала подруге? Обсуждала с ней, как всегда делают это девчонки, до глубокой ночи свой первый со мной поцелуй? А может, наоборот, чистила зубы до кровоточащих десен и рассказывала подружке о том, до чего это была ужасная и противная ошибка?
Замечаю, что Адама в толпе студентов нет. И впервые допускаю мысль о том, что будет, если к тому времени, когда мы вернемся, Адам уже найдет себе другую?
С другой стороны, Александра тоже еще может встретить кого-то, кто будет лучше подходить ей по возрасту. Они оба с Адамом слишком молоды. А первые отношения чаще всего обречены на провал. Судя по количеству парней вокруг, скучать она долго не будет.
Но если они будут не вместе, как сын в таком случае отреагирует, если я когда-нибудь все-таки решусь на этот шаг? Все равно будет злиться?
А вдруг что-то может получиться?
– Надо поговорить.
Алена словно возникает из ниоткуда. С удивлением перевожу на нее взгляд. Мне бы привыкнуть, что она теперь постоянно рядом, но не получается.