Невеста на санях
Шрифт:
— Ох, Ларк, дорогой, — нежно заявляет мама, хватая мои руки в свои. — Мы не хотели вызывать в тебе чувство неполноценности, потому что ты еще не женат. Мы просто не хотим, чтобы ты упустил что-то важное в жизни, потому что так занят построением бизнеса.
— Сынок, — папа берет разговор в свои руки, — мы так гордимся тобой и тем, каким магазин стал под твоим управлением. Ты развил все идеи. Добавил свои собственные. Превратил наш маленький бизнес в такой, о котором говорили на национальном телевидении.
— Мы показываем эту нарезку при каждом удобном случае.
— Ты сохранил семейное наследие
— Они правы. — неожиданно вмешивается Спарроу. — Ты посвящаешь себя работе… гораздо сильнее, чем должен. Говорю о том, что благодарен тебе за все дополнительные часы, которые ты тратишь на нее, благодаря этому у меня было больше времени проводить его с семьей, но ты тоже моя семья, Ларк. Я был бы не против проводить больше времени вместе — поиграть в игры, выпить пива или поделать что-нибудь, не связанное с магазином. Я знаю, что в этом году ты приложил больше усилий после… — он замолкает, чтобы позволить тишине выразить очевидную причину, — и мы все это ценим, но я был бы не против увидеть, как мой братишка испытывает хотя бы толику того счастья, что было у меня.
Чувство вины заставляет меня все сильнее сползать с кресла.
Устроил представление с липовой помолвкой ради того, чтобы избежать этого разговора, и все же он произошел.
Карма?
Это она в костюме Санты?
— Я не одобряю того, что ты нам солгал, Ларк, — ругает меня мама, заставляя перевести на нее взгляд, — но еще больше я не приветствую то, что вы лжете друг другу.
Недоумение отразилось на моем лице, заставив свести брови.
— Может вы двое и прикидывались помолвленными, но на самом деле, глядя на вас было видно, что вы влюблены. — Она радостно хихикает и подносит чашку к губам, чтобы глотнуть еще. — Видеть ваше общение было таким милым!
— Мы не… — предложение резко обрывается на середине из-за того, что я качаю головой. — Я не… — И тут же останавливаюсь, понимая, что снова лгу. — Она не… мы…
— Самые худшие актеры на всем белом свете, — игриво замечает Спарроу.
— Согласен, — слегка смеется отец. — Вы без ума друг от друга. И единственное, что сводит с ума сильнее, так это то, что вы до сих пор не вместе.
Проницательные наблюдения членов моей семьи лишили меня речи.
— Поклянись мне, что ты пойдешь за ней, чтобы сделать ваши отношения реальными, когда она закончит работу, и что ты больше не станешь нас обманывать. И тогда можешь съесть вафлю.
Это то, чего я действительно хотел.
Я хочу, чтобы Да’Ника провела с нами праздник и все праздники в нашей жизни.
Хочу видеть ее смех, улыбки и то выражение лица, когда она дразнит меня и брата.
Хочу, чтобы она знала наши семейные традиции, не для того, чтобы пытаться убедить моих родителей в том, что собирается быть частью этой семьи, а потому что она и есть ее часть.
Я хочу этого больше всего на свете, чего я когда-либо желал в своей жизни.
Включая вафли с шоколадной крошкой и орехами пекан, дразнящими меня со стола.
— Клянусь,
Папа бросил на меня многозначительный знак.
— И?
— И клянусь, что пойду за своей девушкой, как только она закончит работать.
— Вот это мой мальчик, — радостно констатирует папа, принося тарелку.
— Она может помочь с готовкой этим вечером! — с энтузиазмом заявляет мама. — О-о-о, я даже могу показать ей свой суперособый секрет приготовления безупречной запеканки из картофельного пюре.
— Разве это не просто масло? — небрежно спрашивает Спарроу.
Ее взгляд падает на него.
— За это ты не получишь свои вафли.
— Я возьму их, — игриво вызываюсь я.
Смех звучит на кухне, вызывая ощутимую боль в груди.
Она пройдет через несколько часов.
Исчезнет навсегда.
Навсегда.
Как только Да’Ника официально станет моей, это чувство исчезнет навечно.
Глава 8
Да’Ника
— Счастливого Рождества! — радостно заявляю я последнему клиенту.
Женщина забирает цветочную композицию из леденцов, которую она берет для своей матери, живущей в доме престарелых.
— И вам тоже!
Пэмми ждет, когда она выйдет из магазина, прежде чем вздохнуть:
— Как думаешь, неправильно ли то, что я хочу, чтобы мы были открыты в обычное время, и мне не нужно было спешить, чтобы провести больше времени с родителями?
Нет необходимости скрывать мое хихиканье.
— Думаю, немного.
— Уф, — стонет моя лучшая подруга и прислоняется своим высоким и стройным телом к стойке. — Они просто такие… выматывающие. — Она играет с кончиками своих черных волос. — К тому же, спорить за бокалом вина в их зимней хижине о том, что я перестану работать и покину это место — наименее праздничная вещь, о которой я хочу думать.
— Жаль это слышать, — дарю ей сочувствующую улыбку. — Звучит отстойно. Конечно, не настолько, как сидеть в одиночестве на промятом диване, поедая индейку с сыром Hot Pocket, смотря фильм «Гремлины».
Она морщится, когда слышит мою речь.
— Знаешь, ты всегда можешь присоединиться ко мне и Камми. Я могу просто захватить тебя с собой, вместо того чтобы только докинуть до квартиры. Ты же знаешь, что твоей крестнице нравится, когда ты рядом, и родители не будут возражать… А если и будут, к черту их. Это Рождество.
— Странно звучит, но я буду в порядке. — тихо вздыхаю и скрещиваю руки на груди, облаченной в занудный свитер с Рудольфом. — Правда.
— Ты лжешь.
Ох, в большинстве своем.
Я думала, что не поделиться ни с кем своими чувствами, было бы худшим, что можно сделать в ситуации, подобной той, которую мы натворили. Оказывается, худшее, что ты можешь сделать, так это по-настоящему влюбиться в человека, с которым ты играешь в отношения. Или, говоря откровенно, обнажить свои реальные чувства в фальшивом романе. Боже, я будто никогда не сидела на праздничном киномарафоне канала Lifetime Channel с латиноамериканкой, обожающей кино, и не знала, что весь этот сценарий закончится плохо.