Невеста наместника
Шрифт:
— Чеор та Хенвил. Я не хотела причинять вред Энайтери. И я вправду не понимаю, как так все вышло.
— Покажите руки.
— Что?
— У вас ссадины на руках. Надо обработать.
Зажег свечи, придвинул к ней ближе. Поднес к свету левую руку. Темери сама словно впервые ее увидела: от локтя до запястья тянулся длинный окровавленный след, виднелись волдыри ожогов.
Но боли не было. Почти не было: все это по-прежнему довольно сильно зудело.
Шеддерик достал из темного резного шкафа сумку, похожую на ту, что была у
Но ему снова что-то не понравилось.
— Надо промыть. Еще ссадины есть?
— На ноге.
Темери осторожно отвела ткань сорочки в сторону. На бедре не было ожогов, но ссадины были глубже и все еще кровоточили.
Шедде присел рядом с ней на корточки, продолжая удерживать травмированную руку. Было странно смотреть на него сверху вниз, но от этого в груди почему-то потеплело.
— Темери… пожалуйста. Пообещайте мне…
— Что?
— Никогда больше так не делать. Никогда больше так… меня не пугать.
— Я не могла бросить Нейтри. Ну, вы же видели ее… вы сами-то бы разве…
Пальцам стало больно, но она не отняла руку. Шеддерик был сегодня не похож на себя. То есть, он был по-прежнему собран и слегка мрачен, но при этом его всегдашняя защита как будто дала трещину.
— Вам бы отдохнуть. — Почти попросила Темери. — Хоть немного.
— Так плохо выгляжу? — усмехнулся Шеддерик. И вдруг вспомнил один из давних разговоров. — Так же, как в той избушке?
— Нет. — Темери постаралась сказать это так, чтобы он не стал возражать или снова изображать легендарного мальканского героя Ланура, не нуждающегося во сне и пище. — Не как в избушке. Как в той телеге, в которой мы въехали в Тоненг…
Он сквозь прищур посмотрел в ее лицо, словно мог разглядеть все мысли и чувства, словно мог отделить правду от вымысла.
— Но сначала мы промоем и перевяжем ваши раны. Я сейчас.
Он легко поднялся и вышел.
Почему Кинрик считает, что его брат непрошибаем и его трудно разозлить или растрогать?
Шедде вернулся с медным тазиком чистой теплой воды и губкой.
Когда он впервые дотронулся до ссадины на локте, Темери ойкнула и едва удержалась, чтобы не отдернуть руку.
— Ничего. Это все заживет… даже следов не останется. Вот так…
— Может, не надо перевязывать? Кто-нибудь заметит.
— Ничего. Платье с длинным рукавом прикроет повязку. У вас же есть такое? Вот и славно…
Мазь была теплой и боль не снимала. А боль, наконец, добралась до нее, казалось, вместе с теплой водой и губкой. И Темери искусала всю нижнюю губу, пока Шеддерик, надо признать, очень осторожно, промывал и обрабатывал ее травмы.
— Теперь ногу.
— Ну, тут-то я сама справлюсь… — смутилась Темери.
— Не стоит мочить только что наложенные повязки. И не спорьте со своим врачом.
— Вы не врач.
— Не спорьте.
Такие же быстрые, ловкие движения — очевидно, он делал это не впервые. Но вот
Темери слишком устала, чтобы разбираться в своих ощущениях. Но именно потому, что устали они оба, и именно потому что сейчас Шеддерик та Хенвил более всего походил на того человека, с которым они почти две недели пробирались по холодному зимнему лесу, Темери вдруг поняла, что скучала по нему.
Здесь, в замке, чеор та Хенвил как будто выполнил свою задачу и так старательно отошел в сторону, что они даже случайно в коридорах — и то почти перестали встречаться.
И все встречи оказались связаны с тем, что Темери — живой источник проблем и неприятностей, от которого теперь даже не избавиться.
Когда Шедде закончил, она поспешно встала. Оставалось лишь незаметно вернуться в свою комнату, и уж потом вызвать Дорри и приказать, чтобы для нее подготовили теплую воду.
В цитадели когда-то были теплые купальни, но сейчас они пустовали. Из-за многочисленных переделок, нарушилась система природных термальных вод, когда-то их питавшая. Воду теперь нагревали в огромных чанах.
Не к месту Темери вспомнила, что так и не поблагодарила чеора та Хенвила за спасение. Но когда обернулась от двери, увидела, что он уже спит, уткнувшись лбом в скрещенные на столе руки. По сердцу прокатилась волна нежности, но вместо того чтобы подойти, она вдруг выскочила за дверь и прикрыла ее за собой.
Глава 17. Любовное зелье
Рэта Темершана Итвена
Ночью ожоги разболелись, и Темери промаялась до самого утра, то проваливаясь в дрему, то просыпаясь от каждого неловкого движения. Зато удивительным образом в голове прояснилось.
Шеддерик та Хенвил ей нравился. И нравился сильнее, чем она сама думала все это время. Нравилось лицо — она легко могла вызвать в памяти каждую черточку, каждое выражение. Внимательный прищур, манера улыбаться только уголками губ. Даже его несмешные шутки. Даже та беспощадная честность, которая, кажется, одна и вела его по жизни, хотя, казалось бы, главе тайной управы Ифленского наместничества в Танеррете нужны для успешной работы совсем другие качества. Даже не проходящая упертость и неумение остановиться…
Она лежала и думала о том, что может думать о ней Шеддерик. Наедине с собой-то можно представить себе что угодно. Даже, например то, что она ему тоже немного нравится. И тогда понято, почему он так незаметно и убедительно отстранился, позволив им с Кинриком самим учиться быть… ну не семьей… но хотя бы не ненавидеть друг друга и не бояться.
Но ведь могло быть и наоборот. Может, все так и есть, как он говорит — в их ситуации куда важней думать о городе и стране. И она ему вовсе не интересна и не нужна. А нужно, чтобы город перестал бунтовать и чтобы танерретцы и ифленцы признали, наконец, его брата наместником.