Невеста насилия
Шрифт:
— Прости, — грустно улыбнувшись, сказала Нэнси.
Она прекрасно понимала состояние Лорин и знала, что упреки невестки справедливы.
— Это я виновата, — добавила Нэнси, — прости меня. Но у меня — серьезные проблемы. Ими надо заняться в первую очередь.
— Почему-то твои проблемы всегда серьезные и обязательно оказываются важнее прочих.
Лорин говорила миролюбиво, но в ее искренности ощущалась обида. Сэл хотел вмешаться, но Нэнси опередила его.
— Я понимаю, что отнюдь не идеальна. Но, обещаю сделать все, чтобы ты меня простила.
Она
— Это интервью, что записала на магнитофон Натали Гудмен, — сказала Нэнси.
Они с Сэлом и Джуниором только что закончили прослушивать запись.
— Такую же запись сделала и Гудмен, — продолжала Нэнси. — Вопрос в том, куда девалась ее кассета? Кто заставил журналистку замолчать, после того как она угрожала мне разоблачением? Скорее всего, я — последний человек, у которого Гудмен брала интервью. Если будет полицейское расследование, могут выйти и на меня.
— Надо разбираться в этой головоломке; с чего начнем? — спросил Сэл у Джуниора.
— Я уже поговорил кое с кем из друзей, — ответил тот. — Зонтик раскрыт, теперь все зависит от того, насколько силен будет ливень…
— Ты не исключаешь того, что Нэнси подвергнут допросу? — с беспокойством спросил Сэл.
— Не исключаю.
— И что тогда? — обратился брат к сестре.
— Тогда я скажу правду. Скажу, что Натали Гудмен брала у меня интервью явно с провокационными целями и я выставила ее за дверь.
— А если полиция найдет запись?
— Невозможно, пленка исчезла.
— Мы не знаем, кто убрал Гудмен и украл пленку, — сказал Джуниор. — Нам также не известно, кто предоставил журналистке всю информацию о твоей жизни. Натали была умной и толковой женщиной, — добавил он. — Она бы не стала задавать тебе вопросы, не будь в ее распоряжении надежных улик. А предоставил их, конечно, тот самый информатор. Нэнси, у тебя есть какие-либо соображения на этот счет?
Нэнси отрицательно покачала головой. После интервью она обратилась к Джуниору, чтобы заставить замолчать журналистку. Но никто не мог предвидеть, что ее уберут раньше, скорее всего те самые люди, которые и угрожали Нэнси скандалом.
— Я не знаю наверняка, были ли у Натали доказательства. Но скорее всего были… — заметила Нэнси. — Она не блефовала. Ей предоставили все козыри.
— Ты по-прежнему хочешь выставить свою кандидатуру на пост мэра? — спросил Сэл. — Ведь над тобой навис дамоклов меч…
— Не знаю… не знаю… — задумчиво произнесла Нэнси. — Говорить обо мне можно что угодно, но доказать ничего нельзя. Чтобы разрушить образ политика, достаточно и намеков, лишь бы они выглядели достоверно. Надо выяснить подоплеку этого дела, а потом уж решим, как действовать.
С тех пор, как Фрэнк Лателла, прожив долгую и бурную жизнь, благополучно скончался от удара в собственной постели, Джуниор взял в свои крепкие руки бразды правления. Нэнси слушала внука, и ей казалось, будто время потекло вспять
— Я уже задействовал нужных людей, — заявил Джуниор. — Остается только ждать. Я вам сообщу, как пойдут дела.
— Если будет что-то срочное, — сказала Нэнси, — звони в Бостон, в дом Тейлора.
Она решила уехать: рядом с мужем ей будет легче и спокойней.
— Добро пожаловать, миссис Карр, — приветствовал хозяйку старый слуга, забирая у нее дорожную сумку.
— Здравствуйте, дорогой Гриффин, как дела? — с улыбкой спросила Нэнси. Она все еще чувствовала себя чужой в этом старинном особняке в пятнадцать комнат в самом сердце Бостона. Дом так и остался родовым гнездом семьи Карр, хотя отец Тейлора умер, а мать жила на Лазурном берегу.
— Учитывая мои годы, мне грех жаловаться, — ответил старик. Гриффин был совершенно лыс, всегда добродушен и еще очень бодр.
— А где мой муж? — спросила хозяйка.
— Мистер Карр только что ушел, мэм. Он обедает в клубе и вернется к вечеру. Мы не знали о вашем приезде.
Нэнси прошла вслед за слугой по коридору. Гриффин распахнул дверь комнаты, где теперь располагалась спальня Нэнси: изящная мебель в стиле ампир, стены обиты солнечно-желтым шелком, безделушки из позолоченной бронзы.
— Желаете что-нибудь, мэм?
— Принесите кофе, Гриффин.
Слуга вышел, а Нэнси открыла дверь шкафа, посмотрела, что из платьев выбрать. Потом она взглянула в зеркало и решила, что не будет ждать Тейлора в Бостоне. Он ей нужен немедленно и лучше приехать к нему в Гарвард. Он наверняка в университете.
Нэнси решила спуститься в кухню и выпить кофе там: так будет быстрей. Салли, кухарка-мексиканка, не удивилась вторжению хозяйки в ее царство. Она знала нрав Нэнси.
— С возвращением вас, мэм! — поздоровалась Салли.
— Вы сегодня красавица, — сказала служанке Нэнси.
Салли нельзя было назвать красивой, но лицо у нее было располагающее, и улыбка добрая. Пухленькая, кругленькая кухарка выглядела счастливой и довольной, такими в старину рисовали зажиточных хозяюшек.
Нэнси села пить кофе, как вдруг кто-то позвонил у служебного входа. Гриффин пошел открывать и вернулся с конвертом в руке.
— Кто это? — спросила Нэнси.
— Посыльный передал пакет для мистера Карра, — ответил Гриффин.
— Дайте сюда!
Гриффин передал хозяйке обычный большой почтовый конверт. Внутри был какой-то плоский прямоугольный предмет.
— Я отнесу в кабинет профессора, — сказала Нэнси.
В кабинете Тейлора царил полумрак. Нэнси всегда нравилась эта комната: кресла, обитые красной кожей; старинная мебель; огромный книжный стеллаж, занимавший целую стену. Все здесь свидетельствовало о прочных традициях, основательности, высокой культуре. На книжных полках тут и там стояли семейные фотографии в драгоценных серебряных, золотых или черепаховых рамках.