Невеста насилия
Шрифт:
Говорил Хосе Висенте совершенно невозмутимо. Он, казалось, целиком был поглощен спагетти.
— Жаль, что вы не в состоянии оценить это блюдо, — заключил хозяин, с удовлетворением прожевывая очередную порцию макарон.
Марк к еде больше не притронулся.
— Вы прекрасно знаете, что у меня отобрали пленки, — заметил
— Я сказал «статья», а не «интервью», — уточнил великан. — Факт остается фактом — адвокат Нэнси Пертиначе находится в монастыре. Можете рассказать в общих чертах историю ее жизни. Ту, что знают все; то, что подтверждает и она сама. Нэнси совершенно убеждена: вы в состоянии сообразить, какие факты следует рассказать, а какие — забыть.
Хосе Висенте налил себе стакан красного вина и с удовольствием сделал два больших глотка.
— То есть свое задание я как бы выполню? — насмешливо спросил Марк. — Вы это хотели сказать?
Хосе Висенте не обратил внимания на иронию и спокойно ответил:
— Вы ведь для этого приезжали на Сицилию, правда?
— Но зачем Нэнси рассказала мне свою жизнь? Она же знала, я не смогу использовать ее рассказ?
Хозяин встал, вынул из духовки блюдо риса и поставил его на стол.
— Попробуйте. Это не очень остро. И перестаньте ломать голову над поведением Нэнси. Она действует в согласии со звездами, которым нет дела до нас. Ее логика нас с вами во внимание не принимает.
— Но Нэнси рассказала мне правду?
— Считайте, как хотите, — ответил Хосе Висенте и добавил: — Кончайте ужин, нам пора ехать.
Марк обратил внимание, что Хосе Висенте уже не был тем добродушным, спокойным человеком, о котором рассказывала Нэнси. Добрый великан из истории монахини превратился во властного, жесткого хозяина.
— Куда ехать?
— Вы возвращаетесь в Нью-Йорк. Я еду с вами. Нэнси попросила проводить вас. Она убеждена,
— А где Нэнси и Тейлор?
— Обсуждают кое-какие проблемы, — ответил Хосе Висенте, вытирая кусочком хлеба остатки соуса с тарелки.
— Чем больше я узнаю, тем меньше понимаю, — вздохнул журналист.
— А тут и понимать нечего, — отозвался сицилиец.
— Так Тейлор Карр действительно прилетел на Сицилию?
— Поехали, — сказал Хосе Висенте.
Они вышли из дому, хозяин сел за руль «мерседеса», а гость разместился рядом. Машина помчалась в сторону Палермо. Оба не произнесли ни слова. Наконец, проехав Трапани, Хосе Висенте остановился у деревенской гостиницы, где был ресторанчик, бар и табачная лавка.
— Извините, — сказал он, — мне нужно в туалет. И, раз уж мы остановились, хотите, я угощу вас кофе? Пошли?
— Нет, я подожду в машине, — ответил Фосет.
Ему хотелось остаться наедине с собственными мыслями. Он вдруг вспомнил Каролину и детей. Из-за этой немыслимой истории он совершенно забыл о семье. Снова ему пришла на ум Нэнси, и журналист ощутил себя на краю бездны, в головокружительных глубинах которой скрывалась целая галактика. Снова зазвучали в его ушах слова сестры Анны: «Кто слышал пение сирен, не возвращался живым на Итаку». И в эту минуту вспыхнула яркая вспышка, и померк свет в глазах Марка Фосета. Абсолютная тишина и бесконечный покой объяли его. Смерть коснулась человека своим крылом и смертный ветер унес его в последнюю ночь. «Мерседес» взорвался, словно петарда на Рождество.
Нэнси летела в Нью-Йорк. Она возвращалась в мир бизнеса и политики. И она снова намеревалась попробовать завоевать кресло мэра в Сити-Холле. Такую сделку заключили они с Тейлором: ее молчание в обмен на должность мэра.