Невеста по каталогу
Шрифт:
— Это Лиз Уинслоу из «Сладких уз». У меня есть для вас новости.
— Надеюсь, приятные, — проворчала Глория, доставая из холодильника бутылку минеральной воды. — Нашелся кто-то, да? Вы ведь поэтому звоните?
— Когда мы можем встретиться?
— А это нужно? Вы просто скажите мне, кто он и... Впрочем, да, хотелось бы до встречи получить о нем кое-какую информацию.
— Дело в том, что я уезжаю на несколько дней. Как вам такой вариант: я сбрасываю на ваш мобильник информацию по электронной почте, вы ее просматриваете и даете ответ. Если вас все устраивает,
— Идет.
— В таком случае проверьте почту через полчаса.
Глория так и сделала. Получив почту, она в первую очередь открыла вложение, фотографию претендента на ее руку и сердце. На нее смотрел мужчина лет тридцати трех-тридцати пяти, с русыми волосами, серыми глазами, высоким лбом с ранними залысинами, внушительным, с горбинкой носом и четко очерченным ртом с чувственными губами.
— Что ж, красавчик, — пробормотала Глория. — Первый тест ты выдержал. А теперь посмотрим, что у тебя за душой. — Она включила компьютер, села к столу, а когда страничка Интернета открылась, ввела в строку поиска имя — Марк Доусон.
Мне нравится моя работа, нравится постоянно знакомиться с какими-то новыми людьми, решать новые задачи и получать от этого удовольствие. Да и оплачивается она очень даже неплохо. По крайней мере за неполных три года в агентстве мне удалось не только отложить более половины суммы, необходимой для покупки в кредит скромного особнячка, но и купить неплохую японскую машину. Но, разумеется, плюсов без минусов не бывает. И самый большой из них — стервозные клиентки, полагающие, что если они заплатили агентству такие деньги, то обязаны получить первосортный товар в фирменной упаковке да еще с пожизненной гарантией. Одни проявляют невероятную придирчивость уже на стадии отбора: кому-то нужен исключительно красавец с римским профилем, фигурой стриптизера и не старше двадцати пяти; других интересует только богатый духовный мир будущего спутника жизни, и незнание им основ буддийской философии или неспособность отличить Ренуара от Сислея уже рассматриваются как непреодолимое препятствие на пути к заключению брачного контракта; третьих заботит только состояние счета кандидата.
Я еще не знала, в какую категорию занести Глорию Манфреди, но обязательность определенно не числилась среди ее достоинств. Когда по прошествии часа Глория так и не позвонила, я сама сняла трубку и набрала ее номер.
Никто не ответил.
Я повторила попытку через полчаса — результат тот же.
Перезвонила через час — никого.
Ее сотовый был «вне зоны действия либо выключен».
— Что-то не так? — поинтересовалась Кейт, когда я вылетела в приемную.
— Манфреди. Помнишь ее? — Достала из шкафчика термос и налила себе кофе. — Глория Манфреди. Ну, дать наводку?
— Секунду. — Кейт предостерегающе подняла палец. У нее редкая способность: увидев человека только раз, она уже никогда его не забудет. — Да, есть. Брюнетка, пять футов и два дюйма, около ста десяти фунтов, глаза карие, на правой щеке, возле уха, родинка. Если не ошибаюсь, двадцать три года.
Я только развела руками.
— Ты, как всегда, на высоте.
— И что мисс Манфреди? — Кейт оторвалась от компьютера, выпрямилась, потянулась и, завистливо взглянув на мой кофе, налила минеральной воды из стоящей на столе бутылки.
— Не отвечает. Я собиралась познакомить ее с Марком Доусоном, ну, тем парнем, что был у нас вчера, а она будто сквозь землю провалилась.
— Марк Доусон? Это он так назвался? Хм. — Кейт задумчиво посмотрела в окно. — Знаешь, кого-то он мне напоминает, но вспомнить не могу.
— Я уже попыталась навести о нем справки. Нашла восемнадцать Марков Доусонов, но ни один нашему не соответствует. Так вот, этот самый Доусон должен сегодня позвонить, а мне и сказать ему нечего.
— Собираешься съездить к Манфреди?
— Может быть, если не объявится до вечера. Вторая в нашем списке Жаклин Роллинг. Тоже местная и...
Кейт подняла предостерегающе руку.
— Постой. Жаклин Роллинг... двадцать два года, высокая, изящная, каштановые с рыжинкой волосы, работает в библиотеке и увлекается дайвингом.
Мне ничего не оставалось, как только всплеснуть руками.
— По-моему, ты лучше любого компьютера. И уж во всяком случае заслуживаешь прибавки.
Кейт вздохнула и покачала головой.
— Твои бы слова да Кристе в уши. Честно говоря, прибавка мне бы очень даже не помешала.
Прозвучавшая в ее голосе нотка отчаяния заставила меня повнимательнее посмотреть на подругу. За время нашего знакомства я никогда не видела ее удрученной, печальной, озабоченной. Казалось, жизненные невзгоды обходят Кейт стороной, а на мелкие неприятности она просто не обращает внимания. Первые признаки перемен появились только после рождения Джулии, в каждом чохе которой Кейт виделись все болезни мира, от куриного гриппа до лихорадки Эбола. Вглядываясь в ее лицо, я с изумлением отмечала залегшие под глазами тени, бледность, искусно замаскированную макияжем, опущенные уголки губ.
Удивительно, как можно было не замечать всего этого раньше! Господи, что же я за человек! Откуда такая черствость и невнимательность?
— Подожди-ка. — Я подошла к Кейт, положила руки ей на плечи. — У тебя что-то случилось. Не с Джулией — иначе б ты рассказала. Значит... Ник?
Она молча кивнула и опустила голову.
— Что? Не дает тебе денег? У него проблемы на работе? Что-то со здоровьем? С родителями?
Кейт лишь качала головой.
Исчерпав почти все варианты, я назвала последний.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что он тебе изменил?
Утвердительный кивок.
В жизни бывает, конечно, всякое, но в измену Ника поверить было труднее, чем в падение луны на землю, примирение израильтян с палестинцами или победу моей соседки Джессики на конкурсе «Мисс Вселенная». Дело в том, что Ник просто не способен на предательство. Он из тех людей, для которых жена — смысл существования, загадка бытия, идеал женщины. Ник добивался руки Кейт на протяжении восьми — да, да, восьми — лет, и в моем представлении скорее вырвал бы себе оба глаза, чем посмотрел на другую. Его чувства к Кейт были столь же постоянны и неизменны, как число «пи», сила притяжения и Фидель Кастро, а после рождения малышки Джулии они еще больше окрепли.