Невеста по найму
Шрифт:
– Угу.
На то, что Дуся сняла с вешалки городской костюм, Олег не обратил внимания. (Мужчина - что с него возьмешь.)
– Тогда я сейчас умоюсь, а ты пока тумбу от двери отодвинь...
Евдокия быстренько умылась и стремительно подкрасилась, мазнув по губам помадой. Паршин дожидался своей очереди - зубы чистить.
Дуся вышла из ванной комнаты. И чувствуя себя мелкой интриганкой, предательницей, короче говоря - иудой, проворковала:
– Жди здесь. Я кофе сделаю, попьем вдвоем и поболтаем.
Ангельски
«Убьет, - сбегая по ступенькам лестницы на первый этаж, подумала Землероева, прижимая к груди сумочку, которую стянула с тумбы, когда доверчивый начальник отправился утренний марафет наводить.
– Но вначале уволит». Евдокия представила, как Паршин минут двадцать будет дожидаться кофе, маленько сам вскипит - куда Дусенция запропастилась?! Вдруг прихлопнули девчушку, пока он на втором этаже бестолково куковал!..
Картина напрягающая, но выбора у Дуси не было. Не оставь она начальство куковать, с Паршина станется - запрыгнет в автомобиль, что дожидается его у ворот, и догонит Евдокию у шлагбаума.
Дуся выбежала на крыльцо. В теньке веранды на шезлонгах сидели мать и сын - Ираида с Казимировичем.
– Доброе утро, - воспитанно поздоровалась Землероева и, как только услышала ответное приветствие, выпалила: - Мне надо уехать. Срочно! Олег еще спит. Проснется, скажите, что у меня дела в городе.
– А-а-а...
– разинул рот критик.
– Мне некогда! Потом поговорим!
– на бегу выкрикнула сыщица и припустила к воротам.
***
Когда на дороге к КПП поселка показался один из автомобилей, на которых мироновские бойцы в Н-ск нагрянули, Евдокия набрала на своем вернувшемся к ней с чемоданом мобильнике номер Паршина.
– Олег, прости, я уезжаю. Мирону стрелку забили. Мне необходимо там присутствовать.
В трубке успел раздаться гневный вопль, прежде чем покаявшаяся сыщица нажала на отбой.
От Александра Сергеевича едва ощутимо тянуло перегаром: наводя мосты с портовиками, Миронов вечером немного оттянулся, но выглядел достойно и почти свежо. Хотя и хмуро.
Дусе не понравилось, как напряжены шеи сидящих впереди Димона и водителя Толяна; лишь только пересев в салон мироновского «лексуса», девушка ощутила тревожные флюиды, распространяемые мужиками.
– Александр Сергеевич, у нас что-то не в порядке?
– негромко спросила Дуся, повернувшись к Саше полубоком. Миронов поморщился, потеребил пальцами выбритый подбородок.
– Александр Сергеевич, когда вы не отвечаете, вы меня пугаете.
– Семинаристу удалось перенести стрелку на свою территорию. Если воропаевские согласились встретиться у пролетарских, значит, не все так уж плохо, - тяжеловесно произнес авторитет.
– А в чем вообще дело-то?! О Николае Васильевиче что-нибудь известно?!
– Дусь, ты всегда такая нетерпеливая, а? У нас не принято болтать по телефонам - приедем, там и узнаем!
Миронов позволял
Диафрагма Дуси вновь затеяла игру с желудком, по позвоночнику заскользили ледяные пальцы страха. Евдокия мысленно подготавливалась к жуткой новости: воропаевские грохнули Васильевича. Сначала пытали, а потом убили.
Девушка оглянулась: за «лексусом» патрона ехали автомобили сопровождения. Повернулась прямо: Дмитрий машинально поправлял подмышкой кобуру.
«Эх, надо было с Паршиным проститься по-человечески! И маме позвонить «с курорта»...»
Помимо Митрохина и Конника в кабинете Семинариста находился новый персонаж. Низкорослый, почти квадратный накачанный мужик лет сорока, со зверским взглядом. Когда ему представили вошедших, он, сидя в кресле, дернул подбородком и, наклоняя голову, отвернулся, тиская между колен кулачищи с расплющенными, фиолетовыми костяшками.
Дусе его взгляд показался абсолютно людоедским. Встречая прежде подобных колоритных персонажей, Евдокия быстро переходила на другую сторону улицы. Нынче сподобилась быть ему представленной.
– Это Моня, - отрекомендовал качка-людоеда Семинарист.
– Правая рука Иваныча.
Мирон и Моня взаимно прищурились, попялились, как два боксера перед схваткой. Руки друг другу не предложили. Все сели.
Помолчали.
Занимая вынужденную паузу, Евдокия исподволь поглядывала на Митрохина и пыталась угадать: вчера Семинарист на славу погулял с Мироном и оттого сегодня бледный? Или ситуация сложилась и для него покойницкая?
– Семён?
– выжидательно посмотрев на Моню, произнес Загребин-Конник.
– Может быть, начнешь?
Воропаевский заместитель еще пару раз стиснул пудовые кулачищи и приступил...
В офис Семинариста Евдокия приехала, без всяких натяжек, перепуганная до смерти. Готовилась к кошмару. Хотела попросить Толяна остановиться у магазина, носовых платков купить. Сразу две дюжины.
Слушая Семена-Моню едва удерживалась, чтоб не пуститься в пляс: Семен повествовал о замечательных вещах! Как песнь слагал во славу советских войск специального назначения!
Если верить словам Семена-Мони (а не верить им нет смысла) и немного окультурить текст, то получилось так.
После того как Евдокия удрала от дороги, где им подготовили засаду, Васильевич засаду ОБЕЗВРЕДИЛ. Скрутил трех мужиков и одну драчливую тетку. Погрузил их в «газель» и отвез в тихое местечко, где, не вынимая из «газели», допросил с пристрастием.
Мужики, как на подбор, оказались бесстрашными и устойчивыми к боли. Тогда Васильевич предложил тетке нос отрезать, тетенька подумала, подумала: как ей дальше жить без носа? Дед решительный попался, откромсает ноздри и не хрюкнет, - и сдала Воропая со всеми потрохами. Сообщила, где их с украденным товарищем шпионом ждет гражданин смотрящий.