Невеста по ошибке
Шрифт:
— Это последнее, любовь моя, — обещает она. — Это будет последний показ, в котором я участвую как профессиональная модель. В дальнейшем я буду сниматься только для своего собственного бренда, когда мне захочется.
— Вполне уместно, что последний показ, в котором ты участвуешь, — это и твой собственный первый показ. Одна дверь закрывается, но другая открывается для тебя.
Она кивает.
— Я подумала, что это будет хорошим символизмом, не так ли? — Она берет мой галстук и крутит его в пальцах. —
Я хихикаю и качаю головой.
— У меня есть сведения, что он одержим тобой и будет продолжать писать тебе извращенное дерьмо.
— Правда? — Она смеется. — Может, мне стоит начать устраивать ему приватные шоу.
Я киваю.
— Я действительно думаю, что ему это понравится. — Я обхватываю ее рукой за талию и притягиваю ближе. — Момент откровенности… Мне всегда не нравилось, как все смотрят на тебя на сцене. — Я опускаю свои губы к ее губам, размазывая помаду поцелуем. — Я никогда не вмешивался, потому что очень уважаю тебя, любовь моя, но я всегда хотел, чтобы все знали, что ты моя.
Она поднимает руку к моему лицу и проводит по щеке.
— Я уверена, что мое обручальное кольцо видно даже тем, кто сидит в последних рядах.
Я ухмыляюсь, натягивая на нее платье, пока оно не собирается в кучу вокруг ее бедер.
— Этого недостаточно, Кексик. — Я поднимаю ее на туалетный столик и раздвигаю ей ноги. — Пока каждый мужчина пялится на тебя, я хочу убедиться, что твои мысли заняты только мной.
Она ухмыляется, когда я провожу пальцем по ее бедру.
— Опять никаких гребаных трусиков, — прорычал я.
Рейвен хихикает и запускает руку в мои волосы.
— Арес, — говорит она, ее голос хриплый. — Когда ты в комнате, другие мужчины просто исчезают. Ты всегда был единственным для меня.
Я ухмыляюсь, когда понимаю, что она быстро становится мокрой для меня. Всего одно прикосновение, и она уже отчаянно жаждет моего члена. Я ввожу в нее два пальца, наслаждаясь тем, как она стонет.
— Я чертовски люблю тебя, — стону я, расстегивая ремень.
Я освобождаю свой член, и она задыхается.
— Арес, — предупреждает она. — Мне нужно быть на сцене через двадцать минут.
— Я знаю, — говорю я ей, поправляя свой член. — Я буду трахать тебя так сильно, что ты все еще будешь чувствовать мой член, когда будешь спускаться по подиуму. Весь мир будет хотеть тебя, но с каждым шагом ты будешь вспоминать, кому ты принадлежишь.
Я толкаюсь в нее, и ее глаза закрываются от восторга.
— Посмотри на себя, детка. Ты такая чертова распутница, любовь моя. Ты так счастливо улыбаешься, принимая мой член в своей гримерке. Любой может войти в любой момент, но тебя это не волнует, не так ли?
Она
— Не останавливайся, — умоляет она.
Я хихикаю, слегка приподнимая ее бедра, чтобы убедиться, что попадаю в ее точку g, трахая ее так, как она любит.
— Арес, — стонет она. — Черт, Арес.
Я никогда не насыщусь ею. Я могу слушать, как она стонет мое имя, весь день, и скоро так и будет. После этого гребаного шоу я заберу ее домой и не позволю ей покидать нашу постель больше чем на десять минут за раз в течение недели подряд.
— О Боже, — стонет она. — Еще.
Я ухмыляюсь, трахая ее сильнее, отдаваясь ей так, как ей нужно.
— Я не хочу слышать ни одной жалобы на то, что твоя киска потом болит. Помни, ты сама напросилась.
Она смотрит на меня, ее губы разошлись, глаза наполнены вожделением.
— Дай мне еще, — говорит она мне, и я так и делаю.
Я трахаю жену со всей силы, отправляя в полет бесчисленные флаконы и щетки с ее туалетного столика, когда беру ее. Ее тело движется все быстрее, пока я не заставляю ее произносить мое имя, как молитву.
— Я не могу…, — стонет она, и тут ее мышцы сжимаются вокруг моего члена, унося меня вместе с ней за грань. Я кончаю глубоко внутри нее, превращая в кашу ее красивую киску, и улыбаюсь, делая это.
— Да, черт возьми, — простонал я, вытаскивая член, чтобы взглянуть на нее. Я ухмыляюсь, заталкивая свою сперму обратно в ее киску. — Ты будешь ходить по этому гребаному подиуму с моей спермой, стекающей по твоим бедрам, — говорю я ей. — Чтобы ты ни на секунду не забывала, кому, черт возьми, ты принадлежишь.
Она кивает мне, ее глаза наполнены любовью и похотью в равной степени. Не могу поверить, что сделал эту красавицу своей женой. Она заставляет меня чувствовать себя гребаным королем, и я не могу стереть улыбку со своего лица, когда целую ее.
— Я оставлю тебя готовиться, Кексик, — шепчу я ей в губы. — Я буду сидеть в первом ряду и болеть за тебя.
Я делаю шаг от нее, но она хватает меня за руку и тянет обратно. Я хихикаю, когда она целует меня еще раз, а затем толкает в грудь, отправляя меня в путь. Да, это чертова одержимость. Просто оставить ее на несколько мгновений — это больно.
— Почему ты так улыбаешься? — спрашивает Сиерра, когда я присоединяюсь к ней на зарезервированных для нас местах. Я ухмыляюсь сестре, а она притворяется, что у нее рвотные позывы. — Вы двое отвратительны.
Я толкаю ее локтем, показывая, чтобы она заткнулась, когда к нам подходит бабушка с отцом Рейвен на буксире. Я улыбаюсь ему, и он пожимает мне руку. Рейвен больше не разговаривает ни с матерью, ни с сестрой, но ее отец продолжает появляться, чтобы поддержать ее всеми возможными способами.