Невеста по случаю
Шрифт:
– Почему вы согласились на это? – вопрос вырвался сам по себе.
– Меня попросил Алайстер, - Гаудани улыбнулся, - Он только вернулся из весьма успешной военной кампании против Риччионе, буквально влетел ко мне в дом на взмыленном коне – старался успеть до того момента, как в Совет подадут кандидатуры на голосование.
– И вы согласились?
– Делрой умеет быть убедительным.
– О, этого ему не занимать!
– я вспомнила, как, сидя на моей кухне, граф уговаривал меня довериться ему. Мое доверие обошлось мне очень дорого, хотя, признаться, было оплачено сполна, - По-моему, пора идти
Не желая больше слушать о графе, я встала, Лоренцио тоже поднялся со стула.
– Вы ничего не съели, - заметил он, - А ведь нам предстоит долгий путь.
– Я не голодна, - я покачала головой. Действительно, есть не хотелось. Даже кофе не радовал, к тому же он странно пах: горьковатый, резкий запах. Я украдкой провела над чашкой рукой с кольцом. Камень остался тусклым. Наверное, все дело было во мне.
Не торопясь, - меня все еще клонило в сон, - я поднялась в гардеробную, где меня уже ожидали служанки. Сундуков поубавилось.
Дорожное платье оказалось из серого бархата. К нему прилагался голубой плащ с вышитым на нем золотым львом. Такой же плащ, только короткий, был и на Лоренцио. Дублет из серого бархата, по краю отороченный серебристым мехом, темные штаны, высокие сапоги из коричнево-красной кожи, перчатки им в тон – д’орез Великой республики представлял собой все её могущество.
– Дорогая, вы готовы? – подчеркнуто вежливо спросил он, я слегка наклонила голову и оперлась на предложенную руку. Мы спустились к пристани, где нас уже ожидали сопровождающие, в основном – слуги и стражники в ярко начищенных кирасах, на которых блестел герб Лагомбардии - золотой лев, держащий в лапах меч.
Мое внимание привлекли мужчины в длинных белых одеяниях - пастыри. Среди них выделялся достаточно высокий, сухощавый старик с недобрым взглядом. По тому, как он надменно держался с остальными, я догадалась, что это был Иеронимо. Рядом с ним стояла охрана - высокие мужчины, в черных одеждах с белыми воротниками-стойками, вычерненных кирасах и белых плащах, напоминающих крылья. Их черные бархатные береты были украшены белыми перьями.
– Гончие Псы Создателя, Личная гвардия Истинного пастыря, присланы для охраны пастырей, - тихо пояснил Гаудани, наклоняясь ко мне и усаживая в барку.
– Или как наш конвой, - прошептала я, если даже он услышал, то ничего не сказал.
Гаудани прошел вперед, поставил ногу на свободную скамеечку, облокотился на металлический наконечник, украшавший нос барки, предпочитая оставаться на ногах. Не дожидаясь остальных, наша лодка отчалила от пристани и, медленно покачиваясь, двинулась вдоль канала. Вода обмелела, и теперь были видны сваи, отчего разноцветные дома напоминали избушки на курьих ножках. Навес защищал меня от палящих лучей солнца, но не мог защитить от жары. Даже вода казалась слишком теплой. Я вытащила платок и аккуратно промокнула вспотевшее лицо, бросила взгляд на своего спутника. Он улыбался и махал рукой, отвечая на приветствия людей, столпившихся на горбатых мостиках, перекинутых через каналы.
Я вдруг вспомнила, что ехала этим же путем с Роем, только тогда нас никто не приветствовал, как сейчас, а бирюзовая вода была серой и мутной. Разноцветные лепестки роз, брошенные с моста, закачались на мелких волнах, уплывая вдоль барки в лагуну, я проводила
На галерее второго этажа стоял граф Алайстер. Слегка облокотившись на перила, он, криво усмехаясь, говорил что-то пожилому мужчине, находившемуся рядом, я вспомнила, что этот человек - один из членов Совета Десяти. Внезапно Рой оборвал себя на полуслове, нахмурился и повернул голову в мою сторону. Наши взгляды встретились, его глаза мгновенно расширились, затем он тряхнул головой, на секунду показалась, что Алайстер сейчас перескочит через перила. Но он лишь бросил убийственный взгляд на Гаудани, тот не заметил, слишком занятый тем, чтобы отвечать на приветствия своего народа.
Я неловко улыбнулась, махнула рукой Рою, получила в ответ вежливый кивок, затем, явно задумавшись, граф отошел от перил, игнорируя своего собеседника, послушно устремившегося следом.
Кажется, он меня не узнал. Испытывая одновременно облегчение и горькое разочарование, я выпустила ткань подушки, которую сжимала до того, что пальцы побелели.
Барка пристала к берегу. Лоренцио вышел первым, подал мне руку и помог сесть в карету – очередной деревянный ящик на колесах, ярко расписанный желтыми львами на голубом фоне.
– Что-то случилось? – от него не укрылась моя бледность, - Вы выглядите так, словно увидели приведение!
– Всего лишь графа Алайстера, - прошептала я так, чтобы остальные не услышали, - Признаться, я слегка испугалась за нашу авантюру.
– Не думаю, что он узнал вас! – усмехнулся Гаудани, - Вспомните меня. А ведь он был гораздо дальше!
– Вы говорите так, словно желаете ему отомстить.
– Не без этого! Не поверите, я до сих пор краснею, вспоминая, каким дураком я тогда выглядел!
– Да уж! – я рассмеялась, вспомнив его ошарашенное лицо, - Но вас несколько может извинить тот факт, что вы хватили лишнего.
– Вы так думаете? – он наигранно наморщил лоб, - Да, возможно. Во всяком случае, надеюсь, вы простили мне некоторые вольности?
– Считайте, что их не было, вы же думали, что обнимаете свою невесту, - уверила его я. Он благодарно поцеловал мне кончики пальцев, захлопнул дверцу карты и вскочил на серого коня, которого подвел слуга.
Дорога была ужасной. Или мне просто так показалось. Мы ехали достаточно медленно, вдоль побережья, останавливаясь почти каждый час, и все равно к концу дня я просто возненавидела все и вся. Кожа и одежда, казалось, пропитались дорожной пылью, от ее запаха меня подташнивало, как и от покачивания самой кареты, её колеса то и дело попадали в выбоины, отчего мое средство передвижения подпрыгивало и угрожающе скрипело.
Дважды приходилось останавливаться, потому что колесо вот-вот грозило слететь с оси, Гаудани слегка нервничал, и эти задержки раздражали еще больше, чем все остальное. Вдобавок было очень жарко. Платье пропиталось потом, еще с утра белая рубашка стала грязно-серой, волосы растрепались и липли к коже. Несколько раз я уже пожалела о своем решении в очередной раз помочь Лагомбардии. Лишь воспоминания о гречке, сером небе и зелено-оранжевой клинике, в которой работала Саша, ожидавшая моего решения, удерживали меня от того, чтобы не потребовать повернуть назад.