Невеста по случаю
Шрифт:
– Пустое. Помоги мне одеться!
Ровно через пятнадцать минут я спускалась по лестнице на первый этаж, где царила форменная неразбериха: толпы людей бегали, то и дело натыкаясь друг на друга, лошади ржали, ослы ревели.
– Опять эти ослы! – раздраженно воскликнула я, высматривая Антонио. Он стоял неподалеку и разговаривал с кем-то из слуг.
– Мадонна, - он старательно отводил глаза. Плохой знак.
– Пастырь, - я холодно кивнула, - Надеюсь, вы не поверили ни единому слову?
– Вопрос не в вере, а в клятве, - тихо сказал он, - Я – смиренный слуга создателя и, пока не избран
– Который управляется Горгонзо! – слова прозвучали резче, чем мне хотелось.
– О том, что он желал смерти моему собрату, я знаю лишь из ваших слов, - заметил он.
– Вы в них сомневаетесь? – вскинулась я, - Я, именно я привела сюда единственного человека, который мог спасти вашего собрата, я…
Я осеклась, поняв, что опять расплачусь. Не расплакалась, моргнула, смахивая злые слезы, и вновь посмотрела на старика.
– Единственное, о чем я жалею, - голос звучал глухо, - что вчера Юлиус метил в Козимо, а не в вас!
– Тогда бы нас двоих забрали мои братья, - пастырь протянул мне платок, я проигнорировала, он пожал плечами и спрятал его в рукав, - извините меня, мадонна, мне необходимо отдать последние распоряжения.
– Конечно, но учтите, что смерть пастыря Джерардо будет на вашей совести!
– Именно поэтому я и сопровождаю его, - старик поклонился, давая мне понять, что разговор окончен. Я отступила. Прошла обратно в дом, велела найти Боно. Художник пришёл почти сразу:
– Мадонна?
– Отведи меня к Рою, - приказала я. он смутился:
– Это очень опасно! Мэссэру графу это не понравится.
– Отведи меня к нему!
Я сказала это так, что больше он не посмел возражать. Кутаясь в плащи, мы выскользнули тайным ходом, достигли дороги, прошли до соседней деревушки, где Боно нанял двух лошадей.
Город встретил меня шумом и вонью. Я заметила, что уже давно чувствую запахи гораздо сильнее, чем остальные. Пришлось достать платок и прижать его к носу. Помогало с трудом. Один за другим мы проехали по узким кривым улицам, свернули на какую-то площадь, где оставили лошадей у коновязи постоялого двора, а сами прошли вверх по улице, то и дело проталкиваясь через толпу. Художник явно кото-то искал.
– А вот и она, - он радостно помахал рукой уже хорошо знакомой мне натурщице. Та улыбнулась, правда, заметив меня рядом, нахмурилась.
– А она что здесь делает? – недовольно спросила женщина, подходя к нам.
– Ей надо устроить свидание в башне, - Боно достал несколько монет и выразительно подбросил их на руке. Женщина окинула меня задумчивым взглядом, понимающе хмыкнула:
– Шла бы лучше домой. Графа вот-вот казнят…
– Я хочу его увидеть! – упрямо повторила я, не в силах придумывать аргументы, способные заставить поверить. Впрочем, это было и не нужно. Натурщица еще раз посмотрела на меня и вздохнула:
– Ладно, Марко как раз должен дежурить в синьории. Марко – мой брат. Идем, - она направилась к неприглядному зданию, над крышей которого возвышалась слегка покосившаяся башня.
Я с каким-то потаенным страхом рассматривала это сооружение, казавшееся мне особенно зловещим. Мрачные темные стены, сложенные из камней, кое-где в кладке были выемки – камни упали, и никто не потрудился
Боно пришлось несколько раз окликнуть меня. Его натурщица в этот момент, уперев руки в бедра, что-то говорила стражникам, указывая на меня. Те рассмеялись, монеты из кошелька художника перекочевали в их мозолистые руки, и вскоре я уже следовала за одним из них по узкой винтовой лестнице. Я опасалась, что ступени будут слишком высокие, но за сотни лет они стерлись так, что подъем не вызвал особых трудностей. Почти на самом верху мы остановились перед неприметной дверью. Стражник откинул засов:
– У вас четверть часа.
Почти не слушая его, я шагнула вперед, заходя в достаточно неприглядную каморку. Серые стены, каменный пол, убогая мебель. Рой стоял у окна. При звуке открывающейся двери, он повернулся, его глаза распахнулись, затем моментально сузились:
– Я же сказал тебе уехать! – прошипел он. Я улыбнулась, хотя улыбка вышла невеселой:
– Спасибо за прекрасный стих. Скажи, а ты и вправду думал, что я послушаюсь?
Я села на единственный стул, стоящий у небольшого стола в центре комнаты. Рой окинул меня убийственным взглядом:
– Я надеялся, что ты покажешь его Козимо, - он нахмурился, заметив мое секундное колебание, - Что случилось?
– Козимо ранен, - призналась я, - Его жизнь вне опасности, но…
Рой выругался и ударил кулаком по стене:
– Я же сказал ему… как это произошло?
– Юлиус. Он собирался завершить начатое и убить Джерардо. Рой, это еще не все…
Он оперся плечом на стену и скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что слушает меня очень внимательно.
– Юлиус сказал, что это ты его подослал, - я постаралась сказать это спокойно, но не смогла. Голос надломился и прозвучал жалко. Понимая, что выдала себя, и скрывать больше нечего, закрыла лицо руками.
– Лиза!
– он подошел и обнял меня, с силой вжимая в себя, словно это могло его спасти. Я подняла голову, встречаясь взглядом с такими родными серыми глазами:
– Рой… - слезы все-таки хлынули рекой.
– Ш-ш, - прошептал он, бережно поглаживая меня по голове, - Ну что ты, не стоит…
– Они… они наверняка уже все решили… этот Конклав… - всхлипывала я, зачем-то хватаясь за ворот его рубашки, словно это могло помочь, - Горгонзо, это он стоит за всем… Он был в Риччионе…
– Заседания еще не было, а там мы обязательно что-нибудь придумаем, - он улыбнулся, получилось грустно. Мы оба понимали, что он говорит глупости, но сейчас желали верить в них. Я чуть отстранилась от него:
– Рой, я…
Он поцеловал меня. Поцеловал так страстно, словно пытался выжечь клеймо на моих губах, затем отстранился и заговорил с той убежденностью, которую сам не испытывал:
– Лиза, послушай меня, ты должна уехать. Я обязательно выкручусь, даю тебе слово. Я придумаю что-нибудь, в конце концов, пойду на сделку… но ты должна сберечь себя… и нашего ребенка. Прошу тебя!
Он смотрел на меня с мольбой, и я сдалась:
– Хорошо, но я хочу присутствовать на предварительном заседании. Потом я отправлюсь в Междумирье и буду ждать тебя там…