Невеста по заказу
Шрифт:
– Да, бисквиты, – подтвердила она, открывая фланелевой прихваткой дверцу духовки.
Отпрянув от волны горячего воздуха, Лотти помахала прихваткой перед лицом, чувствуя, что краснеет от жара.
– Подождите немного, – сказала она, ставя сковородку с румяными бисквитами на стол, просунула под них сложенное полотенце и накрыла сверху другим. – Бекон сгорит, если вы меня сейчас не отпустите. – Она ловко перевернула бекон вилкой и передвинула его с раскаленного места на сковородке, уверенно командуя: – Накрой на стол, Томас. Сисси, умойся и принеси сахар для овсянки. Джон, принесешь молоко? Я оставила его
Они принялись выполнять ее указания, и вскоре завтрак был на столе. Лотти поделила бисквит и принялась за свой кусочек, но все ее внимание занимал мужчина, который сидел напротив, с аппетитом поедал завтрак и не сводил с нее глаз.
«Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж», – сказал он, эти слова не выходили у нее из головы, звучали все настойчивее, не оставляя места ничему другому. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. И тогда увидела его лицо, с надеждой ожидающее от нее ответа. В этот момент она поняла природу томления, поглощавшего ее, и смогла дать имя обжигающему желанию, переполнявшему все ее существо. Она призналась себе: все, что нужно ее жаждущему сердцу, – это прикосновение Джона Тиллмэна.
Она вздрогнула, когда ее глаза остановились на лице мужчины, наблюдавшего за ней. В нем заключалось все, о чем она когда-либо мечтала в свои далекие девичьи годы, пытаясь представить себе своего будущего мужа. Он был добр и мягок, снисходителен к ошибкам… и, возможно, этого было вполне достаточно. Пламя, которое он зажег, сжав ее вчера в своих объятиях, ждало следующего прикосновения, чтобы вспыхнуть и поглотить их обоих. Она была достаточно честна, чтобы отдавать себе в этом отчет. Признать, что ее искушает запретное желание, что ее рот жаждет новой обжигающей влажной ласки.
– Да, – сказала она дрогнувшим голосом, с трудом сглотнула и приподняла подбородок, решительно встречая его взгляд. – Да.
– Ты согласна? – спросил он, как бы не веря своим ушам.
Она кивнула:
– Согласна.
– Согласна на что? – поинтересовался Томас, переводя взгляд с одного на другого, явно заинтригованный непонятным разговором.
– Да ничего особенного, Томас, – рассеянно сказал Джон. – Поговорим позже.
Приободренный, он вернулся к еде, торопясь взяться за письмо, сама мысль о котором несколько минут назад пугала его. Конечно, родители Сары поймут, что детям будет здесь лучше. Он начал мысленно составлять фразы, которые напишет, улыбаясь в предвкушении своего ответа.
– Мы с Лотти женимся, – объявил Джон Женевьеве, подходя к прилавку магазина несколько часов спустя.
Услышав эту новость, девушка повернулась к нему, дрогнув кудрями, яркая краска залила ее щеки, рот в недоумении приоткрылся.
– Когда? – быстро спросила она.
– Как только я раздобуду пастора, чтобы он повенчал нас, – весело говорил Джон, машинально крутя тесьму своих подтяжек; он был в отличном настроении.
– Хорошо, я… – Женевьева перевела дух. – Я думаю, что преподобный Буш приведет в порядок свое одеяние и…
Джон перебил ее, нахмурившись:
– Да, но Лотти не может покинуть ферму из-за детей.
Женевьева наклонила голову и насмешливо улыбнулась:
– Она выходит за тебя замуж из-за детей? Скажи, Джон. Наверняка у нее есть еще другие причины.
– Весьма возможно, но я не собираюсь обсуждать их с тобой, Женевьева. –
– Я знаю, что сделаешь, – искренне подтвердила она. – Я рада за вас обоих.
– Теперь, – начал он, положив обе ладони на прилавок и разглядывая отрезы ткани, висящие вдоль стен магазина, – я хочу выбрать что-нибудь красивое, белое… скажем, с цветочками. Я хочу, чтобы Лотти сшила новое платье к свадьбе. – Джон выпрямился и следил за Женевьевой, быстро подобравшей три разных образца, затем указал ей на один – с узором в виде кистей сирени, раскиданных по белому полю. Его сердце учащенно забилось, когда перед его мысленным взором предстала Лотти, чьи формы приобретал отрез ткани, когда он представил себе эти нежные цветы, окружавшие ее фигурку, в талии перехваченную поясом. Желание охватило его, он почти дрожал. Она будет принадлежать ему. Это теплое, нежное существо разделит с ним постель и заполнит его объятия. Он машинально провел рукой по гладкой хлопковой поверхности и вновь почувствовал жар предвкушения.
– Вот это подойдет, – объявил он равнодушно. – Отрежь для меня кусок, Женевьева, пожалуйста… и добавь всяких необходимых мелочей. Я должен идти сейчас на почту и заберу это на обратном пути.
– Я убегаю по поручению, Джон, – мягко ответила она. – Но оставлю все у своего отца, ты сможешь забрать это там.
Он согласно кивнул, развернулся и вышел из магазина. Женевьева посмотрела ему вслед, и лицо ее расплылось в счастливой улыбке.
– Она выходит замуж за Джона Тиллмэна. – Важность этих слов отразилась на лице человека, для которого они предназначались.
Бледные глаза Стивена Буша загорелись внутренним огнем, стоило ему услышать эту новость. Его длинные пальцы обхватили ее кисть, затем скользнули вниз, сжав пальцы.
– Ты уверена, Женевьева? – произнес он голосом, в котором слышалась надежда. – Она ведь только вчера сказала, что подумает над моим предложением. – Он смущенно покачал головой.
– Джон вчера сам сказал мне, – возразила Женевьева. – Он пришел в магазин и купил для нее ткань на свадебное платье, сказав, что направляется на почту. – Ее взгляд блуждал по гостиной маленького дома, в котором жил Стивен Буш. – Я знаю, что мне не следовало приходить сюда к тебе одной, и все такое, но я должна была сказать тебе, Стивен.
– Никто не видел, как ты вошла сюда, – заверил он, улыбаясь и протягивая вперед руки, чтобы заключить девушку в объятия. – Я хотел бы задержать тебя на минуту, Женевьева, – прошептал он ей на ухо. – Я думал, мне это больше никогда не удастся.
– Ты думаешь, что Бог внял моим молитвам? – скромно поинтересовалась она. – Я не знала, можно ли делать это… я хочу сказать, молиться за то, чтобы ваш брак не состоялся. Женевьева закрыла глаза и наклонила лоб к его черному жилету; несколько минут назад она так стремительно ворвалась в его дом, что он даже не успел накинуть пиджак. Она подняла лицо, умоляюще глядя прямо ему в глаза.