Невеста поневоле, или Чужой трофей
Шрифт:
— Его светлость герцог Сарский примет вас незамедлительно, — произнес старший советник, поднимаясь по изогнутой широкой лестнице.
— Почту за честь, — тихо ответила я, пытаясь понять, к чему такая спешка.
В обители Девы Справедливости старшая сестра была немногословна. Задавать ей вопросы считалось дурным тоном. Я знала лишь то, что его светлость потребовал доставить во дворец «юную, здравомыслящую особу, умеющую обращаться с детьми». Странное требование, если учесть то, что у герцога детей нет вовсе. Разве только многочисленные племянники и племянницы, от которых
— Прошу, мисс Донахон. — Мужчина распахнул передо мной высокую двустворчатую дверь с коваными золотыми ручками.
Рабочий кабинет герцога был просторным. Кругом блеск, к которому мои глаза все никак не могли привыкнуть. Отделка помещения демонстрировала состоятельность его владельца, напоминала каждому вошедшему о статусе хозяина этого дворца.
— Располагайтесь, — добавил мистер Скотт, указав на свободное кресло у массивного стола из молочного дерева[4], и тихо скрылся за дверью.
Я осталась одна в кабинете, в котором не то что сесть, но и вздохнуть было страшно. Скрестив руки на груди, я стояла у кресла, переминаясь с ноги на ногу, и никак не могла уговорить себя опуститься на белоснежную бархатную обивку. Страх что-нибудь испортить был столь велик, что усталость не могла взять над ним верх.
— Святая Дева Изобилия, — голос за спиной заставил меня подпрыгнуть на месте от неожиданности. — Что это, девочка моя?
В кабинет, словно ураган, ворвался невысокий мужчина. Подкрученные седые усы подпрыгивали в такт его быстрым шагам. Большой живот был стянут тугим поясом, который, казалось, вот-вот треснет по швам. Камзол оливкового цвета с золотистыми оторочками сковывал его тучное тело, но мужчина, тем не менее, ловко передвигался, суетливо подергивая пальцами. Через плечо была перекинута классическая лента белого цвета — символ благосклонности его величества короля. Туфли с золотыми пряжками и загнутыми носами смотрелись нелепо, но соответствовали последним веяниям моды королевства и Сарсы в частности.
— Ваша светлость, — я склонила голову, распознав в незнакомце герцога, — служительница обители Девы Справедливости Софи Донахон прибыла во дворец по вашему указу.
— Значит, вот какие одежды носят благочестивые, — герцог по-детски скривил лицо. — Никуда не годится! Я распоряжусь, чтобы вам предоставили нормальные платья!
Мой скромный наряд не претендовал на звание изысканного и модного, но был сшит аккуратно.
— Простите, но ваша забота обо мне излишняя, — ответила я, разглаживая на юбке невидимые складки. — Я ношу платье, чтобы скрыть наготу. Мое с этой функцией отлично справляется.
Герцог наградил меня колючим взором небольших глаз -бусинок цвета речного ила.
— Девочка моя, непозволительно разгуливать по дворцу в таком виде! Будь вы хоть одной из Дев! В этом мешке вы словно прыщ, вскочивший на мягкой бархатной коже! — пухлые губы мужчины задрожали от негодования, которое он всеми силами старался скрыть. — Я
— Арно де Буа герцог Сарский повелеваю вам переодеться сию же минуту! — надрывно проговорил он, опускаясь в кресло с высокой спинкой, венчала которую кованая ажурная корона из золота.
— Да, ваша светлость, —
— Девочка моя! — герцог подскочил, сомкнул ладони перед собой, сопроводив сие движение громким хлопком. — Никаких головных уборов! Непозволительно скрывать под грубой тканью такую усладу для глаз! Как красиво и чудно, — задумчиво протянул он, — никогда не видел ничего подобного!
Сменить наряд — это еще, куда ни шло, но отказаться от чепца — недопустимо! Не правильно! Опасно, в конце концов!
— Ваша светлость, я служу Деве Справедливости и не смею нарушить тех правил, что строго соблюдают в мирской обители, — тихо проговорила я, не поднимая головы.
— Пока вы живете во дворце, девочка моя, вы служите мне! Только мне! — герцог оперся руками о столешницу, подавшись вперед. Его голос надломился, превратившись в крик.
— Чем раньше вы это поймете, — уже тише добавил он, вновь опускаясь в кресло, — тем лучше для вас же, мисс Донахон.
Я шла по коридору, путаясь в пышной юбке. Благочестивой служительнице не пристало говорить бранных слов, но сейчас мне хотелось забыть о правилах и громко выругаться, во весь голос. Благо здравый смысл не позволял. Иначе плакала моя репутация, а вместе с ней и благосклонность старшей сестры.
Наряд, в который меня облачили, словно тряпичную куклу, в корне отличался от того, что я привыкла носить. Тугой корсет со шнуровкой по бокам впивался в кожу, лишая возможности нормально дышать. Пышные полупрозрачные рукава -фонарики из шифона, словно огромные крылья, напоминали о себе при малейшем движении рук. Объемная красная юбка, украшенная россыпью мелких кристаллов и рубиновой крошки, была настолько тяжелой, что мне приходилось придерживать длинный подол, плавно переходящий в шлейф. На шею мне нацепили обруч из красных камней — подарок его светлости — до боли похожий на ошейник, который я не стала снимать лишь из вежливости к герцогу.
За спиной развивалось знамя красных волос, уложенных красивыми волнами и присобранных на затылке. Словно флаг, орошенный кровью.
Мне нестерпимо хотелось повязать на голову хоть что -то, дабы скрыть свою отличительную особенность, которой я стыдилась. В детстве тетушка Эстелла постоянно твердила мне, что меня, таким образом, заклеймил сам Черный Мор [5], записав в ряды своих прислужников. Я же клеймом свой цвет волос не считала, но и за благо счесть не могла. С ним я всегда чувствовала себя «белой» вороной.
— Чудесно, девочка моя! Теперь вы будете радовать мой глаз своим присутствием! — восторженно воскликнул герцог, стоило мне вновь переступить порог его кабинета. — Сегодня же распоряжусь, чтобы подготовили указ, обязующий все мирские обители носить модные платья! Уверен, его величество король Франциск будет доволен моим вкладом в религию!
— Ваша светлость, — грубый низкий мужской голос прозвучал у меня за спиной, — боюсь, это невозможно. Наша казна опустеет, если мы станет наряжать служительниц в платья, под стать герцогиням.