Невеста с Бесовского места

Синявская Лана

– Вы только что сами подтвердили то, что отравить коктейли Карина не могла. Кстати, ваш рассказ полностью совпадает с тем, что сообщила ваша кухарка.

Меня немного задело то, что Крылов назвал меня кухаркой, но я решила отложить обиды на потом. Сейчас меня интересовало, что ответит Розалия.

– Еще как могла! – уверенно заявила пожилая женщина. – Вы обратили внимание, что негодяйка пила из шейкера?

– Разумеется. Кстати, это делать не только негигиенично, но и неудобно. Шейкер – довольно тяжелая штуковина.

– Не в этом суть! Я знаю, как она это проделала! – В голосе Розалии звенело торжество. – Надо набрать в рот немного жидкости.

Ненадолго. Это легко.

Мы переглянулись. Потом посмотрели на медсестру: она скромно сидела в уголке, но выглядела озабоченной: слова старухи сильно напоминали бред. Сама виновница паники на наши переглядывания внимания не обращала.

– Но я сама слышала, как Карина разговаривала. Вы полагаете, это возможно сделать с ядом во рту?

– Легко! – повторила она. – Яд можно хлебнуть, притворившись, что ищешь в шкафу бутылку. А потом притвориться, что пьешь из шейкера. На самом деле вы не пьете, а выплевываете! И никакие свидетели ничего не заметят!

Закончив свое выступление, Розалия Львовна как будто обессилела, откинулась на подушки и умиротворенно прикрыла глаза. В палате воцарилось молчание, которое нарушила деятельная медсестра. Увидев, до чего мы довели пожилую пациентку, она всполошилась и, позабыв про вознаграждение, полученное от Крылова, выставила нас за дверь.

– Вы считаете, что все так и было? – Спросила я, когда мы спускались по лестнице.

– Нет, – отрезал Захар Ефимович.

– Почему?

– Учитывая все вышеприведенные факторы… – начал было он, но я рявкнула.

– Хватит уже! Вам задают простой человеческий вопрос, а вы морщите лоб и строите из себя… Почему нельзя объяснить все по человечески? Вы сами вызвались помочь.

Он смерил меня взглядом и процедил:

– Я начинаю уже жалеть об этом.

Второй раз за полчаса меня поставили на место. Последние слова были, пожалуй, похуже «кухарки».

Глава 12

Всю обратную дорогу я репетировала ледяное презрение, с которым скажу этому хаму «прощайте». Вряд ли мое негодование пробьет его толстую шкуру, но, по крайней мере, самолюбию будет приятно. Когда машина плавно затормозила во дворе, я молча вышла и уже набрала в грудь побольше воздуха, чтобы озвучить текст. Смотреть на Крылова мне не хотелось, и я уставилась куда-то поверх автомобильной крыши. Взгляд уперся в окна второго этажа. Не удержавшись, я слабо вскрикнула. И Захар, и его высокомерие мигом вылетели у меня из головы. Сломя голову я кинулась к дому: в окне Наташиной спальни я заметила силуэт и, кажется, я знала, чей именно.

Входная дверь оказалась запертой. Это меня слегка озадачило. На то, чтобы отпереть замок, потребовалось не больше минуты. Не разуваясь, я рванула вверх по лестнице. Где-то позади жалобно скрипели ступени – грузный Крылов здорово отстал. Рывком распахнув дверь, я влетела в спальню, озираясь по сторонам и тяжело дыша.

Наташа лежала на кровати, свернувшись калачиком. Больше в комнате никого не было.

– Куда вы помчались, как трофейная… – Крылов не то запнулся, не то просто переводил дух.

– Кто?! – раздражено прошипела я.

На его лице мелькнуло некое подобие улыбки. С холодной, почти неприятной вежливостью он пояснил:

– …Кобыла.

Я фыркнула, бросилась к кровати, схватила Наташу за плечи и стала трясти:

– Хватит притворяться! Где она? Где?

Девочка испуганно хлопала глазами и, кажется, готовилась зареветь.

– Полегче. – Тяжелая рука легла на мое плечо. Я нетерпеливо дернулась,

но девочку выпустила, продолжая оглядываться.

– Катя, ты чего? – жалобно спросила Наташа. Она выглядела настолько растерянной, что я поверила – девочка здесь ни при чем. Да, она непослушная маленькая хитрюга, но отнюдь не гениальная актриса. От этой мысли мне стало еще страшнее. Я порывисто обняла малышку:

– Ничего, детка. Прости меня за то, что разбудила. Захар Ефимович, побудьте здесь немного, пожалуйста. – Прежде, чем у меня потребовали объяснений, я выскочила вон.

Я носилась по этажам, как угорелая, распахивая все двери подряд. Я не боялась, что меня услышат, и ничуть не скрывалась. Господи, сколько же здесь комнат! И где она? Успела удрать? А как же тогда запертая дверь? Кто ее запер? Уж точно не Наташа. Девочка действительно спала. Но как же тогда эта дрянь попала в дом? И зачем она сюда пробралась? Мысли вихрем носились в мозгу, в то время как я продолжала безрезультатно обследовать дом.

Остался последний этаж, скорее, мансарда – царство обслуги и старого хлама. Здесь располагалась и моя комната. Туда я тоже заглянула, но никого не нашла.

Следующая дверь оказалась запертой. Там жила Люся, которая после трагедии благоразумно уволилась.

Дойдя до конца коридора и вдоволь налюбовавшись на хозяйственный инвентарь, я повернула в обратную сторону. Остались еще две двери в противоположном крыле. За первой скрывалась еще одна комната. Судя по убогой обстановке, она предназначалась для обслуги и временно пустовала. Открыв последнюю дверь, я поначалу решила, что это очередной чулан. Здесь было темно и пахло пылью, но, когда я собралась выйти, мне показалось, что внутри кто-то прячется. Чей-то силуэт маячил напротив плотно зашторенного окна. Отчего-то мне стало не по себе, заходить расхотелось. Внутренний голос вопил, чтобы я держалась отсюда подальше.

И все-таки я зашла. Глаза привыкли к темноте, но мне стало легче, когда я нашарила на стене выключатель и включила свет.

Это была странная комната. Ей явно не пользовались много лет – повсюду лежал толстый слой пыли, но мебель была роскошная: повсюду бархатные занавеси, ковры, причудливые оттоманки, зеркала в тяжелых бронзовых рамах.

В одном из кресел лежала пропавшая кукла. Та самая, пропавшая из музея. Она лежала и смотрела на меня. Нет, не просто смотрела – следила. Пристально и настороженно. На секунду мне показалось, что это были не обычные игрушечные глаза из цветного стекла, а самые настоящие, живые, человеческие. В их глубине мерцал неяркий огонек.

От неожиданности я попятилась. В том, как она смотрела на меня, было что-то устрашающее.

Живых кукол не бывает!

Я почувствовала дурноту и с трудом сглотнула, продолжая пятиться.

Сзади раздался шорох. Легкие, почти невесомые шаги прошелестели за спиной. Разом забыв про куклу, я с воплем ринулась в погоню. Девчонка все-таки обхитрила меня и сейчас неслась вперед, оставив меня далеко позади. Наверное, во мне взыграл охотничий инстинкт, я не смотрела под ноги, за что и поплатилась, запнувшись в самом низу лестницы. Падение было болезненным, но чувство поражения – вообще сокрушительным. Пока я силилась сгрести себя в кучку, чтобы подняться, в холле хлопнула входная дверь – беглянка вырвалась на свободу. Вдобавок ко всему в дверном проеме возник массивный силуэт Захара Ефимовича, – и зачем только я попросила его остаться? – который с интересом наблюдал за тем, как я барахтаюсь на полу, словно упавшая на спину божья коровка.