Невеста смерти
Шрифт:
— Конечно, жив. И цел. Никто не сомневался, тебя ж отец учил! Весь в отца!
Наставник покровительственно набросил на плечи подрагивающему от холода уже начавшему остывать после жаркого боя юноше свой простой коричневатый плащ и увлек за собой:
— Пошли отсюда.
— Куда? В Маммертинскую тюрьму?
— А ты туда хотел? — хохотнул наставник. — В Лудус Магнус. А куда еще? Тебя приговорили к арене, ты на ней выжил. Вот, как и наша Гайя.
Гайя приветливо улыбнулась мальчишке и снова подмигнула, весело наблюдая его окончательно обалдевшие глаза — вот уж женщину-гладиатора он не был готов встретить.
В лудусе царило оживление — бои закончились необыкновенной удачей для ланисты. Своих людей он почти не потерял — разве что гопломаха, бившегося с Марсом. Четверо погибших всадников были из утренней школы — в Лудус Магнус не работали с лошадьми и другими животными, отдав эту сомнительную привелегию бестиариям. Кабан вообще не в счет, как и тот африканец, с которым расправилась Гайя — их нашел сам курульный эдил, организовывавший праздник. Зато двое злостных и опасных для Империи преступника, выжив на арене, оказались в полной собственности ланисты. Особенно его радовало, что уцелела рыжая девчонка — и ланита уже знал, что выжмет из нее все возможности заработка, тем более, что и ночь ее была куплена заранее и за хорошую сумму.
А отдав убитого мальчишкой кабана на съедение своим гладиаторам, ланиста и вовсе почувствовал себя благодарным и щедрым человеком. О мальчишке он подумал так: «Сегодня он выжил. Что с нами всеми будет завтра, знают только старухи Парки. Голову сложит рано или поздно, зато зад не порвут, если сам не захочет». Ланиста не был наивным человеком — нравы Рима ему были хорошо знакомы. Противиться им в лудусе было бы глупо, он мог только упорядочить некоторые вещи — поэтому не скупился отдавать в качестве награды своим парням на ночь хорошеньких рабынь, в обычное время занимавшихся хозяйственными делами лудуса.
В бане Гайя привычно скользнула в дальний угол — для нее особых условий никто создавать не собирался здесь, как и в легионе, да ей и не требовалось. За восемь лет она научилась мыться и в зимних речках, отгоняя лед в проруби босой ногой, а мужские взоры ее мало смущали — в конце концов, в баню все ходят именно мыться. К тому же времени на особые разглядывания тут тоже не предусматривалось, а густое, зеленоватое мыло, сваренное по галльским рецептам из корня сапонарии, сдобренное мелко растертой пемзой со склонов Везувия, будучи скормленным ею по очереди двум особо рьяным любителям порассматривать, как она этим мылом растирает живот и ноги, у остальных любопытства поубавило.
К ней протиснулась бесстыдно в полутьме шныряющая среди мокрых мужских тел мулатка из валентрудия:
— Тебе срочно велено идти в гостевые покои.
— С намыленной головой? — поинтересовалась Гайя у раздражающей ее вертлявой девицы, ухитрявшейся общаться с ней, боевым офицером, снисходительным тоном, всячески демонстрируя свою обезьянью похотливость, принимаемую за женственность. Успокаивало Гайю только одно — девица не знала, кто она такая на самом деле. А вот галл-наставник, похоже, что-то почуял, и Гайя пыталась понять, как можно объяснить разумными доводами и свои шрамы, и навыки владения оружием, не свойственные племянницам цезаря.
Пока мулатка соображала, что ответить Гайе, та уже ополоснулась и накинула простыню:
— Ну?
— Нет-нет, не нужно, — быстро проговорила мулатка и повела ее длинными переходами портиков на парадную часть дома.
Гостевые покои мало чем отличались от тех, которые занимала Гайя в короткий период своего пребывания во дворце Октавиана — та же широкая кровать со множеством подушек, кресла-клисмосы на изогнутых ножках, кушетки, низенькие столики, консоли с вазами цветов и лампионы с хорошим атоматизированным оливковым маслом, горящие ровным светом без особой копоти, как дешевое масло в помещениях лудуса.
Она присела на кушетку и стала краем простыни, в которую была завернута, просушивать свои густые, сбившиеся после мытья в тугие кольца волосы.
Дверь скрипнула — на пороге возникла Ренита, успевшая переодеть заляпанную кровью тунику, в которой она была в Цирке, на такую же безобразно-буроватую, с нерасправленными складками, но хотя бы чистую.
— Встань, я посмотрю на твое тело, — бесцветным голосом обратилась она к Гайе. — Ты точно не пострадала в схватке?
Гайя взглянула в глаза этой женщины — там царило полное безразличие ко всему происходящему. Она удивилась — почему же тогда эта Ренита так бросилась к Терамису? На остальных она взглянула лишь мельком, разве что на мальчишку Луция соблаговолила бросить на один взгляд больше.
Она встала во весь рост и с нахальной ухмылкой отпустила простыню на кушетку. И насладилась выражением лица врача — все же маску равнодушия сорвать с нее удалось.
— Тебе не семнадцать, — безаппеляционно заявила Ренита, глядя ей в глаза. — Не удивлюсь, если ты еще и старше меня.
— Мне не сорок, — Гайя не отводила взгляд, пытаясь понять, что же за птица эта врач, уж слишком много ниточек было удобно привязать к ней, чтобы обвинить в поддержке заговора.
— И мне не сорок, — Ренита привычным движением открыла ей рот и взглянула на безупречные зубы девушки, не знавшие засахаренных орешком и липких приторных фиников. Как и все легионеры, Гайя привыкла чистить зубы углем костра, пользуясь расщепленной древесной веточкой, а уж можжевельника в Германии было сколько угодно. — А вот детей у тебя нет.
— Ты это по зубам определила? — высвободилась из ее рук Гайя, испытывая брезгливое желание вымыться заново после этих бесстыдно-равнодушных взглядов невзрачной и язвительной женщины-врача.
— Нет, — спокойно ответила та. — По тазовым костям. Они по-разному стоят у рожавшей и нерожавшей женщины. Я не полезу проверять, сама признайся, ты же девственница?
— Да, — ответила Гайя, начиная уже беситься от бесстыдного допроса.
— Что ж, до сегодняшего вечера у нас много общего, — как-то грустно протянула врач, чем насторожила девушку.
— Что изменится? — Гайя решила действовать напропалую, хот в общих чертах и понимала, для чего ее сюда привели.
— А ты не знала? Твою ночь купил богатый клиент, высокопоставленный офицер преторианской гвардии. Так что девственницей ты точно не останешься.
Гайя мгновенно сложила все слова Рениты в единое целое:
— А ты свою девственность сохранила? Тебя даже не предлагают в качестве награды?
— У меня много других ценных качеств, — отрезала Ренита. — Ложись, я сделаю тебе массаж.