Невеста снежного демона

Ардова Алиса

— Прими, — выговорила я одними губами.

Он помедлил, кивнул, открылся… Но вместо того, чтобы взять, тоже начал отдавать мне свою магию. Наши стихии встретились, перемешались, слились, и через пару ударов сердца я уже не понимала, чего во мне больше — льда или пламени.

Я горела, замерзала, снова горела… С Дамианом происходило то же самое. Я чувствовала его, как саму себя, растворилась в нем, стала им. И вместе с ним превратилась в единое ледяное пламя. Неукротимое. Беспощадное.

Не знаю, как выглядела я, но снежный и внешне поменялся: побелели волосы, посветлели

глаза, изменилась аура, налившись невероятной, давящей, властной мощью.

Заслонявший нас щит исчез, сметенный этой силой. И когда мы зачерпнули часть нашего общего холодного огня и швырнули его в озеро, я уже знала — на этот раз все получится, мы уничтожим его.

Тьма, видимо, тоже поняла это. Закричала, пронзительно, отчаянно, развернулась к нам, позабыв про остальных, вскинула руки, и за мгновение до того, как озеро исчезло в огненно-льдистой вспышке, в нас понеслись десятки черных стрел.

Дамиан заслонил меня собою — это последнее, что я успела заметить. Потом меня откинуло в сторону, и я потеряла сознание.

Глава 24

— Керрис, факел! Так… Теперь огненную плеть, кольцо пламени и завесу… Я просил завесу, а не стену огня. Будь внимательнее. Хотя стена у тебя тоже отлично получилась, можно сказать, почти идеально. Поздравляю, девочка моя, ты отлично справляешься. Родовой дар Аркентаров подчиняется тебе полностью.

Лерой удовлетворенно потирал руки, Зелма от возбуждения пританцовывала на месте, Анника одобрительно качала головой, а я… Мне было все равно. Я машинально делала то, о чем говорил Громовержец, вызывая огонь и тут же убирая его. Стихия пела в моей крови, даря хмельное ощущение силы, послушно стекала к пальцам по первому зову и так же легко уходила. В другое время, я бы вопила от счастья, размахивала руками вместе с прадедом или танцевала с тетушкой, а сейчас это казалось совсем неважным. Все было неважно, кроме одного: как там Дамиан?

После того, как снежный закрыл меня от стрел Тьмы, очнулась я не сразу, не в храме и даже не в академии, а в королевском лазарете. В окружении целителей, каких-то незнакомых, очень серьезных магов, обеспокоенных родственников и семейных призраков.

Для того, чтобы прийти в себя и вспомнить произошедшее, понадобилась пара мгновений, а потом я подскочила в кровати и засыпала всех вопросами.

Где мой демон? Он жив? Почему я здесь? А Микаэна-Тьма? С ней что?

Даже порывалась подняться и бежать неизвестно куда, но точно — к Дану.

Меня поймали, уложили назад и рассказали, что хэссэ жив, но до сих пор без сознания. Из храма его забрали прямо в Эратхам. Кто? Лично повелитель снежных. Остальные даймы тоже ушли — ни в Грэнси, ни в королевстве ни одного не осталось. Говорят, у них там какой-то важный обряд намечается, но какой, никто толком не знает, а они подробностей не сообщают. Что касается Тьмы, то она исчезла после того, как мы с Дамианом уничтожили озеро. Осталось лишь бездыханное тело Микаэны. Конечно, саму богиню убить нельзя, но вернуться и обрести силу в ближайшее тысячелетие она в любом случае не сможет, тем более руины храма

собираются сравнять с землей.

А еще мой дар полностью раскрылся, и пока мне придется побыть под наблюдением магов. Во избежание, так сказать.

Следующие несколько суток я провела в королевском лазарете, куда меня доставили по личному распоряжению его величества. Известий от Дамиана все еще не было, и, самое неприятное, я его совсем не чувствовала, словно наша связь оборвалась. Нидхэгг давно вернулся, заняв свое привычное место на моем запястье, но все вопросы встречал молчанием и вообще усиленно притворялся татуировкой.

Выручала Анника. Она каждый день — одним ей известным способом — общалась с Нукаром и узнавала последние новости, правда не очень утешительные: Дан жив, его здоровью ничто не угрожает, но он так и не пришел в себя. Идет важная перестройка организма, связанная с магической инициацией — как туманно пояснял советник.

Мне оставалось только ждать.

И я ждала… Думала. Вспоминала. Все: от нашей первой нелепой встречи до последнего боя в храме. А еще, слова, самые главные слова в моей жизни, сказанные в самый неудачный момент… или, наоборот, в удачный — это как посмотреть.

«Я люблю тебя, Рис…»

Я тоже люблю тебя, Дамиан. Теперь я в этом уверена. Люблю, больше всего на свете боюсь потерять и никому не отдам: ни сопернице, ни полубезумной богине, ни даже смерти. Слышишь? Я серьезно. Дай только до тебя добраться, больше ты от меня никуда не денешься.

Как только мой огонь окончательно стабилизировался, и я перестала представлять угрозу для себя и окружающих, попросила, чтобы меня вернули назад, в Грэнси. Почему-то не покидало убеждение, что там Дамиан найдет меня быстрее. Желание мое удовлетворили, правда оговорили, что пока я обязана находиться под постоянным надзором предков, академических целителей и его архимагичества.

А вечером перед самой выпиской у меня в палате появился Нейтон.

Я уже знала, проверка подтвердила, что на боевика оказывалось воздействие, и снежные не стали выдвигать против него обвинения в нападении на хэссэ. Лишь посоветовали Гилберту Пятому поскорее разобраться с культистами тьмы на территории королевства. Не так уж они безобидны, как казалось.

Нейт шагнул в комнату, похудевший, осунувшийся и какой-то необычно строгий, суровый даже. Поздоровался, взглянул на Лероя, который, упрямо поджав губы, придвинулся ко мне поближе, и попросил разрешение сесть.

Некоторое время мы молчали.

— Я зашел попрощаться Керрис. Завтра утром ухожу.

Я кивнула. И об этом я знала. Нейтона переводили из Грэнси в Ксагос — закрытое военное училище, известное своей жесткой дисциплиной и строгими порядками. Располагалось училище на острове, попадали туда только порталом, да и тот открывался раз в год. Для королевского внука сделали исключение, но только сейчас. Привилегий в училище не было, титулы не признавались, происхождение не учитывалось, а имена меняли на прозвища. Домой никогда и никого не отпускали, даже на каникулы. Теперь Нейт увидит родных только по окончании полного курса, то есть через пять лет.