Невеста трех ветров
Шрифт:
— Было два выхода: поменять невесту и заменить ветер.
— Как такое возможно? — удивилась Илария.
— Возможно. Редко, но случается. У вас называют нашего отца царём, но это неверное название. Он — хозяин ветров. И да, при необходимости он может заменить ветер.
— А на кого могли поменять Джерго?
— На Акоша. Это его брат.
— То есть, у… Келемена не трое сыновей, а больше?
Иштван усмехнулся.
— Конечно. Было бы странно, если бы каждый раз рождалось ровно по три сына.
Илария
— А если невеста влюбилась бы не в ветра?
— Она бы погибла. Всё испытание завязано на силе духа и… на выборе. Ты хотела, чтобы тебя учили… Но этого было не надо. Это неважно.
— Ты знаешь, что ждёт нас на испытании?
Иштван коснулся пальцем брови, затем сделал ход и перевернул доску.
— Никто не знает, что нас ждёт. Кроме тех, кто его прошёл.
— Тогда откуда…
— Мать была очень хрупкой женщиной, — тихо сказал Ветер. — Она умерла, не оправившись от родов, когда нам с сестрой не было и года. Не думаю, чтобы она умела фехтовать.
Он снова передвинул фигурку и развернул доску.
— Она любила вашего отца?
— М-м… говорят, что да. Как ты понимаешь, я сам этого не помню.
— А отец её?
Лария чувствовала, что бестактна, но остановиться не могла. Какая-то мысль билась и никак не могла оформиться.
— А он её — нет. Так бывает.
— А это тоже говорят, или ты знаешь наверняка?
Иштван усмехнулся кончиками губ и покосился на неё.
— Это я знаю наверняка.
— Спасибо, — Илария поднялась. — И ещё один вопрос: правда ли, что ни в одном испытании прежде не побеждал Северный ветер?
Южный ветер с любопытством взглянул на неё:
— Правда.
Лария сглотнула.
— И как это: жить, с детства смотреть на братьев и думать, что только один из вас выживет?
Иштван усмехнулся и вернул своё внимание доске.
— Мы мало знакомы, — произнёс он меланхолично. — Когда сыну хозяина ветров исполняется четыре года, его отдают в его удел. Мы редко пересекались друг с другом. Когда мне было года три-четыре, то есть я уже начал о чём-то думать и соображать, Андраш уже давно был Восточным ветром, а Джерго — Северным.
— Понятно, — пробормотала девушка. — Почему Северный ветер может нарушать приказы отца?
— Потому что он — Северный ветер.
— Это не ответ. Почему Келемен настолько заинтересован в Джерго, что на всё, чтобы тот не делал, смотрит сквозь пальцы?
Иштван вновь взглянул на неё и прищурился.
— Северный удел, — шепнул мягко. — Крайне суровое место. Акош с детства очень болезненный. Если его сделать Северным ветром, то он быстро умрёт. Но если сделать Южным или Восточным… Может и продержится. Мы заменимы, а Джерго — нет. Конечно, лучше бы его вообще не делать ветром, но…
— А если Северным
Южный ветер хмыкнул.
— Можно перестать быть ветром. Можно стать ветром. Но Северный ветер никогда не станет Восточным.
— Спасибо, — Илария кивнула и вышла.
«Он не сказал, что не знает, что будет на испытании, — думала она, сосредоточенно хмурясь. — Он сказал „никто не знает“, но не сказал „я не знаю“. Это случайная формулировка или она что-то значит?»
Лария шла и глотала снежинки. Дул мягкий восточный ветер, донося до сада аромат хвои.
«Джерго знает, что Северные ветра погибали на испытаниях, — размышляла Лария. — Он с детства не просто знает, что может погибнуть, а что — вероятно погибнет». И сердце её сжалось. Джерго двадцать один год… Ей вдруг показалось, что он как-то совсем молод… Андрашу — двадцать три… Тоже ведь… А Иштвану — девятнадцать… девушке вдруг вспомнилось, как она рыдала при мысли о том, что смертница. Но невесты-то как раз редко погибают…
Она развернулась и побежала обратно. Иштван с недоумением оторвал взгляд от партии, когда Лария снова ворвалась в кабинет.
— Прости, — выдохнула она, сбивчиво дыша. — Я лишь хотела сказать, что согласна. Согласна заниматься с тобой и Андрашем. Но скажите Джерго, чтобы и тот тоже тренировался со мной. Джерго — утром, Андраш — днём. Ты — вечером. Пусть будет баланс ветров. И ещё… Я же правильно понимаю, что если невеста влюблена не в ветра, она погибнет? А если ветер влюблён не в невесту… То — нет? Ветер может быть влюблён в кого-то иного? Это же не мешает балансу ветров?
Голубы глаза Иштвана блеснули.
— Правильно, — улыбнулся он. — Всё так и есть.
— А если невеста совсем ни в кого не влюблена?
— То она просто делает выбор за кого она.
Илария развернулась и вновь пошла прочь. Перед домиком Джерго замерла в нерешительности. От множества событий и решений у девушки шла голова кругом. На минуту она вновь почувствовала себя прежней: напуганной и беспомощной. Север явно дал ей понять, что на его благодарность она может не рассчитывать. И Ларии захотелось вновь развернуться и убежать. «Последнее дело, ну, — шепнула она себе, — и больше я даже не посмотрю в его сторону! Обещаю».
И она всё же открыла дверь.
Джерго сидел всё в том же кресле. Бледный. Лицо его осунулось, под глазами залегли тени. Он пил брусничный чай, а у его ног лежал Чонгол. От дыхания в помещении поднимался пар. Джерго посмотрел на Иларию и вопросительно поднял бровь.
— Есть вопрос, — буркнула девушка входя.
— Нет желания отвечать, — отпарировал Север.
— Перестань! — рассердилась она. — Хватит!
— Хватит — что? Я даже не начинал.
Лария сердито посмотрела на него.