Невеста войны. Против «псов–рыцарей»
Шрифт:
Вопреки всем запретам главы католиков и русских купцов оказалось немало, и даже церковь стояла православная – Святого Николая. Не замеченные в особом пристрастии к соблюдению обрядов, ведь даже епископа Спиридона Анея воспринимала больше как приятеля, чем как духовного наставника, мы в первый же день из принципа отправились в церковь торжественным маршем.
Демонстрации своих духовно-политических взглядов не вышло, никто не обратил внимания. Зато у нас состоялась интересная и судьбоносная встреча.
Торжища, наверное, во всех странах похожи. В Сигтуне такие
И гвалт везде стоит тоже разноязычный, в момент торга купцы часто забывают и кричат по-своему либо просто перекрикиваются. Да и покупатели тоже из разных мест. Посмотреть было на что и на кого.
Люди во всем мире так похожи и одновременно такие разные… Это же можно сказать и о временах. Однажды Лушка осторожно спрашивала меня, какие люди в моем времени, вообще-то мы такие разговоры не вели, было запрещено, но на сей раз я ответила, раскрыв руки:
– Вот, посмотри.
– Но это же ты, Настя, моя двоюродная сестра, дочь дядьки Федора. А я про тебя тамошнюю спрашиваю.
– Такая же, Луш, правда, глаза не такие синие, косы нет, ну и ростом чуть повыше.
– А вы умнее и добрее?
– Не думаю. Люди всегда были и всегда будут разные: есть умные и глупые, добрые и сволочи…
– Как Батый?
Таким словам я могла порадоваться, Лушка определенно «наш человек».
– Смотри, какое лицо. – Лушка показала глазами на молодого действительно примечательного мужчину.
Я осторожно присмотрелась. Поразили большие, круглые чуть навыкате глаза, они одновременно вопрошали и гипнотизировали, боюсь, что, встретившись с таким взглядом, возьмешь под козырек и шагнешь с палубы прямо в море, не задумываясь, если только прикажет. Четко очерченные губы, разделенный пополам подбородок, чуть вскинутая, словно от удивления, правая бровь, выпуклый крупный лоб… Такое ощущение, что все черты лица шутница-природа собрала от разных людей, но смесь получилась атомная. С первого взгляда понятно, что запаса энергии в этом молодом человеке хватило бы на половину шведов и еще осталось.
Красив? Вовсе нет, но личность неординарная, а еще – хозяин. Хозяин всего – жизни, людских судеб, своей собственной судьбы. От таких и правда глаз не отвести.
Над ухом раздался чуть насмешливый голос Вятича:
– Биргер.
– Где? – Я оглянулась, ища глазами пожилого конунга.
– Тот, на кого вы с Лушкой глазеете.
Биргер?! Вот этот круглоголовый и есть Биргер?!
– Шутишь?
– Подойди спроси.
Я все равно не верила:
– Какой же это ярл?
– А он не ярл, будет таковым позже. И лет ему действительно немного, если ты об этом. Биргер Магнуссон ровесник короля Эрика, им чуть больше двадцати.
– А как же…
– Поход? Но ведь и князь Александр тоже не стар.
Я даже глаза прикрыла, вот это да! Я ожидала увидеть рослого, огромного конунга, от громового голоса которого
Хотя… осторожно покосившись, я поняла, что этот может. Вот этот может прийти не только к Невским порогам, ему и Южный полюс по плечу. Они с князем Александром полная противоположность, но, пожалуй, равны друг дружке. Вот это будет дуэль!
Тут я обратила внимание на другое: этот самый Биргер и наша Лушка стояли, откровенно таращась друг на дружку! Дернув сестрицу за рукав, попыталась утащить ее подальше или хотя бы отвлечь от шведа, но не тут-то было, даже покорно шедшая уже не за мной, а за Анеей Луша все равно крутила головой в сторону Биргера, а тот так и не сводил с нее взгляда. И это был взгляд не что-то заподозрившего военачальника, а взор мужчины, увидевшего заинтересовавшую его женщину. Вот только такой сердечной привязанности нам и не хватало!
– Луша, очнись, это и есть Биргер. – Я постаралась, чтобы меня услышала только сестра.
Она услышала, только, по-моему, Лушке было все равно. Мы с Анеей и Вятичем переглянулись между собой. Любовь с первого взгляда, причем взаимная. Ну и влипли! Мы прибыли, чтобы испортить жизнь именно этому человеку, а моя сестрица, как дура, в него влюбилась. И это Лушка, называвшая свою рязанскую тетку Олену глупой из-за любви к простому кузнецу.
Нормально. И что теперь делать? Вятич тихонько проворчал сквозь зубы:
– Баба на корабле…
Теперь не хуже Биргеровой приподнялась моя бровь.
– Что?!
– Пошли, говорю, нас вон зовут.
Нас действительно звали.
– Луша, это Биргер. – Может, она не поняла с первого раза?
Сестрица кивнула, причем молча! Это было настолько неожиданно, что я внимательно вгляделась в ее лицо. Попыталась свести все к шутке:
– А кто грозил утопить его в бочке или отдать на съедение комарам?
Лушка снова кивнула, и снова молча. Неужели так серьезно зацепило? Хуже не придумать. Покосившись на тетку, я вдруг поняла, что в данном случае Анея на стороне дочери! Ну да, если вспомнить, от кого Лушка рождена… тетка знает толк в запретной любви.
Вечером я попыталась поговорить об этом с Вятичем. Тот только вздохнул:
– Вот больше всего жалею, что вообще заезжал в Новгород.
Анея, видно, поняла наши сомнения и объявила, твердо глядя в глаза Вятичу:
– Любовь делу не помеха. Все будет, как задумали.
Я хотела сказать, что мы ничего не задумывали, кроме как отравить жизнь Биргеру, но промолчала. Чего уж теперь…
Было ясно, что ловить Биргера и тащить его в лес на съедение комарам или болотным гадюкам мы не будем, Лушка такого не переживет, потому мы с Вятичем занялись своей частью работы. Вернее, занимался Вятич, а я просто болталась рядом. Сидеть дома, наблюдая страдальческую физиономию Лушки и не имея никакой возможности помочь, не хотелось.