Невеста войны. Спасти Батыя!
Шрифт:
Беспокойно оглянувшись, я поняла, что так и есть, мой беркут самый маленький и, видно, молодой среди остальных. Потом оказалось, что так и есть, это было видно по белым перьям на внутренней части крыльев, но я-то откуда знала.
Огуль-Гаймиш снова показала хищные зубки в ухмылке:
– Выпускай.
Я нутром почувствовала угрозу, беркут не справится, а виноватой окажусь я? Замотала головой:
– Хатун, волк слишком большой, ему не справиться.
– Давай! – взвизгнула Огуль-Гаймиш. – Уйдет ведь!
Эх,
Когда он расправил крылья, залюбовались все, красота неописуемая: над нами парила роскошная птица, размах крыльев которой метра два, на фоне белого хвоста с темной каймой выделялись желтые лапы с привязанными к ним жгутами прочной кожи, белые пятна на раскрытых крыльях только подчеркивали их размах и красоту выделявшихся на фоне голубого неба контуров отдельных перьев. Беркутчи даже языками зацокали, настолько хороша была птица.
Но любовались мы недолго, беркут увидел свою добычу и спикировал вниз. Хатун завизжала как резаная, но я не обращала на нее внимания, приподнявшись в стременах и вытянувшись в сторону «моего» беркута. Даже мне было ясно, что волк слишком велик для молодой птицы, ей не справиться. Он обернулся, видно, понял, что против него молодняк, а потому при первой атаке умудрился ловко увернуться. Визг хатун по силе превысил рев реактивного двигателя, у меня даже уши заложило.
На равнине сцепились беркут с волком. Птица сумела-таки впиться когтями в волчью морду, но хищник не желал погибать в одиночку, он опустил морду вниз и теперь трепал беркута мощными лапами. Мелькнула мысль, что он просто переломает беркуту перья… Наверное, так и было, но тут я услышала еще одну команду Огуль-Гаймиш:
– Давай!
Второй беркут взмыл ввысь. Он не стал долго приглядываться и уже через мгновение налетел на хищника сзади. Теперь волка трепали два беркута, и он крутился, как уж на сковородке. В общей свалке и поднятой снежной круговерти было непонятно, что там происходит, но мы уже безо всякой команды мчались к месту битвы.
Пока подъехали, птицы добили волка, причем оба сидели на нем, расклевывая каждый свое – мой беркут клевал окровавленную морду, а второй пытался вырвать кусок из бока.
Беркутчи протянул мне кусок мяса:
– Зажми в кулаке и подставь руку беркуту, чтобы пересел к тебе. Только осторожно.
Беркутчи второй птицы уже спешился, чтобы сделать это. Я внимательно посмотрела и поступила так же. Нельзя сказать, что беркут сразу повелся на такой обман, его пришлось даже чуть подтолкнуть на мою руку, но почти сразу я поняла, что птице просто больно перебирать лапами, волк все же повредил беркута, перья были в крови. Не удержавшись, я погладила птицу по голове:
– Ты молодец, ты большой молодец.
Беркут что-то проворчал, не отвлекаясь от трапезы.
Огуль-Гаймиш тоже спешилась
– Не испугалась?
– Волк ему лапу повредил, кажется.
Пусть только попробует сказать, что это я виновата! Она сама заставила меня выпустить молодого беркута на матерого волка.
– Покажи беркутчи.
Тот уже смотрел сам, потрогал, беркуту, видно, было больно, заволновался, но, почувствовав знакомые руки, успокоился.
– Нет, только порвал, заживет.
– Это теперь твой беркут.
– Мой?! Что я с ним делать буду?
Хатун расхохоталась:
– Что делать? Охотиться! И шкура волка твоя.
Она пошла к своей лошади, больше не обращая на меня внимания. Беркутчи осторожно предложил:
– Хатун, я заберу птицу?
Я кивнула. В московской жизни у меня была машина, в этой в Волкове коза, а теперь вот охотничий беркут. Интересно, чем еще меня одарит жизнь?
– Вам его принесем сегодня, только лапу залечим…
Было видно, что беркутчи очень жалко отдавать красавца такой вот бестолочи, но воля Великой хатун – закон.
– Я сама с ним не справлюсь, мне нужна помощь.
Он явно обрадовался:
– Я помогу, если нужно, всегда буду с ним, а вам привезу на охоту. Его можно оставить жить на прежнем месте, только надо приходить к нему и иногда вывозить, чтобы не забыл голос и руку.
Беркут, уже доевший свое мясо и сидевший под колпачком, внимательно прислушивался. Я погладила его по голове и зашептала на ушко:
– Теперь ты мой, мы с тобой друзья. Ты был большим молодцом сегодня.
Птица чуть переступила лапами, но не нервно, а словно от удовольствия. Беркутчи тоже был доволен, его оставляли при птице, и я не собиралась издеваться над его любимым детищем.
– Тебе подарили эту птицу?
Только тут я вспомнила о Сильвии, которая до сих пор молча наблюдала всю сцену. Как я могла забыть о подруге?! Так увлеклась охотой, что потеряла из вида Сильвию. Она же не понимает монгольского!
– Прости, Сильвия, я увлеклась. Да, мне подарили беркута. Он ранен, волк лапу порвал.
Подруга оглядела округу со вздохом:
– Здесь не водятся драконы, но охота мне понравилась.
Я рассмеялась, она неисправима! Хорошо хоть не поинтересовалась, охотятся ли беркуты на драконов.
Но волка уже привязали к седлу моей лошади, пора отправляться. Хатун скомандовала вообще возвращаться. Я смотрела на окровавленную морду здоровенного зверя, его выклеванный глаз и, как идиотка, гордилась, что это сделал мой беркут!
– Вы не должны были допустить, чтобы она оказалась так близко к Великой хатун!
– Как этого можно было избежать?
– Скомпрометировали бы как-то… Теперь у нее есть возможность влиять на глупую Огуль-Гаймиш.
– Вы зря считаете ее глупой, она куда хитрее даже Сорхахтани.
Английский язык с У. С. Моэмом. Театр
Научно-образовательная:
языкознание
рейтинг книги
