Невеста вождя драконов
Шрифт:
— Ты боишься, — шепнул Рей, — а я чувствую себя спокойнее.
— Что?..
— Ай, как много вопросов, женщина. — Шипя, дракон дернул на себя одеяло и, укрывшись, нехотя сказал: — Дай мне поспать. Я дико устал за эти дни. Ты вымотала меня окончательно.
— Что я вообще сделала? — фыркнула Мика. — Я спала, глупая ты ящерица!
— Позже... Позже ты ответишь за эти слова. А сейчас замолкни. И не смей засыпать. Заснешь — и я вряд ли смогу себя сдержать.
Он замолчал, а Мика, сжав губы в узкую линию, будто в едва сдерживаемом недовольстве, откинулась на подушку и, натянув по шею одеяло,
Усталость из-за бессонной ночи все еще давила на сознание, однако Микаэлла даже и не думала поддаться искушению и уснуть. Странная дрожь в груди, разливая волны жара по всему телу, не утихала. Это был не страх, не беспокойство, а скорее, волнение из-за близости мужчины. Из-за его мерного дыхания, которое она отчетливо слышала в вязкой тишине, и из-за неодолимого желания посмотреть на него.
Мика знала наверняка, что поддавалась влечению не по своей воле. Что-то глубоко внутри, вовсе ей не принадлежащее, сильное и горячее, вынудило перевернуться на правый бок и медленно скользнуть взглядом по мощной спине, предплечью, не прикрытому рукавом, где выступали жилы; по шее и смоляным волосам.
Она коснулась дрожащими пальцами своего горла, сглотнула как-то нервно и сжала ворот рубахи, словно пытаясь таким образом избавиться от огня, прожигающего все внутренности. Она не должна чувствовать такого сильного волнения, не должна смотреть на Него так долго и желать коснуться — но понимание этого ускользало невероятно стремительно, утекало как вода сквозь пальцы.
В конце концов, Микаэлла сдалась. Придвинулась к нему как можно тише, замерла на середине кровати и мягко прикоснулась к его спине.
Мужчина так внезапно вздрогнул, что она резко отдернула руку и задышала глубоко и часто, будто оказалась поймана с поличным на воровстве меда, как в детстве. Он тоже задышал в каком-то крайнем волнении — Мика заметила, как вздымаются его плечи от тяжелого дыхания, и почему-то была уверена, что он проснулся.
Только он и не спал вовсе.
Сон предательски оставил его в тот самый момент, когда Рей почувствовал желание, но охватившее не его, а ее. Он ждал ее реакции, слышал и чувствовал, как она борется сама с собой, так же, как и он боролся с собой несколько дней подряд. Понимал, что ожидание чревато последствиями, но не мог сдвинуться с места, сбежать, чтобы вновь погрузиться в мучительное состояние. А когда она, пусть и не по своей воле, решилась унять желание, он осознал, что бежать уже бессмысленно.
Спустя долгое мгновение подушечки пальцев снова решительно, но мягко скользнули вдоль мужской спины, и Рейнард, не вынеся подобной пытки, тихо рыкнул, дернулся и навис над девушкой, сжав ее вмиг напрягшиеся руки.
Лазурные глаза без капли страха столкнулись с янтарными.
— Что ты делаешь? — шепнул Рей, а после едва сдержался, чтобы не закатить глаза, осознав, как глупо прозвучал его вопрос.
Мика сглотнула, прежде чем ответить, и заметила,
— Убери это. Я не хочу это чувствовать, — потребовала она, стараясь придать своему виду решительности, хотя слышала, как колеблется голос. — Не могу унять сердце… — выдавила тише. — И жар… Что ты сделал со мной?
Губы Рейнарда растянулись в улыбке, почти усмешке. Придерживая одной рукой запястья, он осторожно прикоснулся к ее щеке. Девичье лицо горело так сильно, что он почувствовал это сразу же, несмотря на то, что ладонь его была горячей и влажной. А затем удивился тому, какой чувствительной она стала к его прикосновениям.
— В самом деле хочешь, чтобы я убрал?
Слова прозвучали глухо и хрипло, как будто шли откуда-то из самой глубины. Задав этот вопрос, он против воли пробудил в себе те же чувства, что терзали его три ночи, и они снова переполнили его, угрожая захлестнуть с головой.
Руки Мики ослабли, напряжение спало, сменившись приятным ноющим чувством. Рей слышал, как дрожит ее сердце, так остро чувствовал ее запах, ставший в это мгновение еще слаще и вкуснее, что с трудом балансировал на тонкой грани между благоразумием и безумием, которое уже почти одержало над ним верх.
— Хочу, — шепнула она и облизнула сухие губы, этим действием сметая последние остатки стойкости, не позволявшие Рею забыть о принципах.
Глава 22. В поисках утешения
Он нагнулся к ней, отпустив руки, обхватил лицо и впился устами в объятые дрожью губы. Чуть нерешительно, будто делал это впервые. Но когда она сжала пальцами его плечи, притягивая ближе к себе, поцелуй превратился из нежного в глубокий, более интимный.
Они отдались этому поцелую, словно кинулись в омут. Сдались оба. Но не друг другу, а тому, что билось и трепетало в них, вынуждая желать большего, чем простые касания, обостряя нюх и слух, сметая робость и нерешительность.
Рейнард оторвался от нее, с трудом заставив себя, но понимал, что это был единственный раз, когда он смог остановиться. Противостоять этому затуманенному взгляду, этим пылающим страстью глазам он был не в силах.
— Ты очень красивая, — шепотом сказал он, осматривая смуглое лицо, обласканное солнечными лучами.
И вдруг понял, что сказал это совершенно искренне. Не потому, что на это его толкнула сила вожделения и связь, а потому, что действительно считал ее красивой. Особенно сейчас — когда она одним взглядом говорила, как сильно желает его; сейчас, когда ее глаза блестят, а грудь вздымается и пальцы нервно теребят ткань его рубахи.
Он вновь приник к ее губам — мягким и податливым от поцелуя — и ощутил, как содрогнулось все ее тело.
Руки скользнули вдоль талии, изучая мягко и нежно, с каким-то особенным благоговением, и стянули рубаху одним аккуратным движением. Пепельные волосы рассыпались по подушке, придавая девушке особое очарование, и Рей выпрямился, шумно дыша, желая насладиться видом на сильную, подтянутую фигуру и округлыми грудями, которые Мика тут же прикрыла.
— Твое смущение уже неуместно, — мягко усмехнулся Рейнард, коснувшись ее рук, и развел их в стороны, переплетая свои сильные пальцы с ее — длинными и чуткими.