Невеста вождя драконов
Шрифт:
Лепестки едва не рассыпались, когда Микаэлла коснулась их. Поставив подсвечник на край стола, она взяла в руки шкатулку и сдула с нее пыль. Внутри оказался серебряный браслет с выгравированными на нем узорами в виде тонких веточек и лепестков. Такой простенький аксессуар таил необычайно сильную энергию — Мика чувствовала ее. Чувствовала силу, принадлежащую хозяину этого браслета. Чувствовала странное тепло — ласковое и мягкое, какое возникало каждый раз, когда она прижималась щечкой к загрубевшей руке матери.
Девушка вздрогнула,
Нечто сильное, то, чему она не смогла противостоять, вынудило смахнуть с глаз жгучие слезы и посмотреть на стену. Только сейчас Мика заметила над столом картину, укрытую бордовой тканью. Дрожащая рука невольно потянулась к полотну, пальцы коснулись, крепко сжали…
Ткань спала с картины, накрыла стол, и перед глазами Микаэллы предстало выцветшее и потертое изображение молодой женщины, улыбка которой была такой же теплой, как закат за ее спиной. Лучи касались ее белесых волос, в светло-голубых глазах застыло спокойствие. Она держала в руке розу, а на тонком запястье красовался браслет из шкатулки.
Мика почувствовала, как по щекам потекли слезы, как огонь обжег ей сердце и заструился по венам. Она не знала, почему плачет и почему портрет незнакомки вызвал ощущение слабости, ощущение, что сердце стало тяжелым. Почему он вдруг вызвал скорбь и… гнев?..
Под безумный стук крови в ушах она потянулась к холсту и оцепенела, услышав за спиной шаги. Они становились все громче и четче, а после затихли где-то совсем рядом. Повисла тишина, и девушка, почти не дыша, никак не решалась обернуться, чтобы встретиться лицом к лицу с последствиями своего любопытства.
Глава 38. Тайна прошлого
— Что ты здесь делаешь?
Спокойный голос Лейва ударил по сознанию, как молот о наковальню. Рваный вздох облегчения вырвался из груди Мики, она обернулась, поймав себя на мысли, что рада появлению этого дракона. Меньше всего она сейчас желала видеться с Рейнардом, особенно в этом месте — сокровенном, как тайны в глубине души.
— Микаэлла? — Мужчина в ожидании изогнул бровь и, сложив на груди руки, заметил, как блестят в свете единственной свечи слезы на смуглом лице. — Что ты здесь делаешь?
— Я... я просто...
Мика сцепила перед собой пальцы, старательно избегая пристального взгляда. Слова давались с трудом, голос дрожал, но вовсе не потому, что она оказалась поймана с поличным. Душа будто бы рвалась на части от непонятной жгучей боли, в груди засел сгусток невообразимой скорби и тоски. Тоски по незнакомке и скорби, которая затрагивала ее лишь пару раз за всю жизнь.
— Прости... —
Лейв удивленно вскинул брови, меньше всего ожидая подобной реакции. Ее слезы — он впервые увидел их — напомнили ему совершенно о другой женщине. Той, что была изображена на холсте, — такой же красивой и юной, такой же смелой и сильной.
— Узнала ее?
— Что?
Мика подняла на дракона глаза, слезы застыли, лишь пару капель медленно заскользили по щекам. Ее недоумение вынудило Лейва поджать губы — он совершенно растерялся, понимая, что сказал не подумав. Сказал лишнее. От волнения мышцы вдруг показались застывшими.
— Я имел в виду... Кхм… Знаешь, кто она?
Мужское лицо расплылось у Мики перед глазами; она не заметила, что он хмурится, но видела, что он старается не смотреть на нее, и слышала, как колеблется его сильный голос.
— Нет, — мотнула головой и принялась старательно вытирать слезы. Руки дрожали, к горлу подкатил очередной колючий ком, который она с усилием проглотила. — Нет. Но она очень похожа… на меня.
— Да. — Взгляд мужчины застыл на до боли знакомом лице. Он почувствовал вдруг, как болезненно задрожало сердце. — Ты. Ты очень похожа на нее.
Эти слова, подобно лезвию, разрезали тоненькую нить, за которую держалась Мика, находясь на грани паники. Дурнота камнем осела в желудке, горечь впилась в горло, сдавила со всей силы, и девушка энергично замотала головой, вцепившись пальцами в ворот платья.
— Нет... Пожалуйста, не говори этого, — шепнула сдавленно, смотря на него размытым взором. — Мою маму зовут Элла. У нее были такие же рыжие локоны, как у Генри... Только глаза темные. Такие темные... Моя мама умерла. Умерла одиннадцать лет назад при родах.
— Она умерла задолго до этого, — резче, чем хотелось, сказал Лейв. Он скривился, желая в эту секунду отвернуться, не видеть больше этого лица, омраченного скорбью, но продолжал смотреть на нее. Через боль и гнев, какой ядовитыми щупальцами оплетал твердое сердце. — Твоя настоящая мать, Микаэлла, умерла ровно двадцать лет назад. Когда тебе было только три года.
Сутулясь, так, словно пытаясь проглотить рыдания, она глядела на него расширенными глазами, хмурилась, чувствуя, как холод его слов сливается с огнем, обжигающим все внутренности. Но эта холодность не остудила ее чувств, напротив — благодаря ей огонь стал сильнее.
— Откуда ты это знаешь? — спросила тихо. Ноги налились слабостью, и она оперлась одной рукой о стол. — Ты не можешь... не можешь знать этого...
— У тебя ее глаза. И сила. Ты плачешь, глядя на портрет. Знаешь почему? — Дракон шагнул к ней и сразу замер, заметив, как она вздрогнула и сильнее сжала дрожащими пальцами ворот. — Скорбь ждала все это время... Оттого так больно.
Мика накрыла лицо ладонями, будто это могло остановить боль, накатывающую, как волны в бушующем море. Воцарившуюся тишину разрезали тяжелые всхлипы.