Невеста врага

О'Бэньон Констанс

— Я… — Она взглянула ему прямо в глаза. — Я хочу попросить тебя отправить прах леди Гвендолин обратно в Гленкарин.

Если бы не побелевшие от напряжения кулаки Йена, можно было подумать, что просьба Арриан его нимало не тронула.

— Отчего тебя так заботит, где именно будет лежать леди Гвендолин?

— Оттого, что с нею обошлись жестоко и несправедливо, и оттого, что ее останки должны покоиться в фамильном склепе, а не здесь. Ее история кажется мне слишком печальной, а я с детства люблю истории со счастливым концом.

— Мертвым

все равно, где они нашли свой вечный покой.

— Но тем, кто их любит, не все равно.

— Значит, ты делаешь это для него. — Йен долго молчал, разглядывая дедушкин портрет, потом обернулся к Арриан. — И кто же, по-твоему, должен везти гроб с телом леди Гвендолин в Гленкарин? Если ты рассчитываешь на Макайворсов, то, уверяю, всех твоих денег не хватит, чтобы убедить хоть одного из них добровольно отправиться во владения Драммондов.

— Если ты согласен, мой брат Майкл берется сопровождать останки.

Он продолжал глядеть на нее, видимо, что-то обдумывая.

— Так ты говоришь, для тебя это очень важно? — Меня взволновала печальная судьба леди Гвендолин. Каждый день я приношу на ее могилу свежие цветы.

Йен молчал. Если они поженятся, а он все еще на это рассчитывал, то ему бы не хотелось иметь в Давиншеме постоянное напоминание об Уоррике Гленкарине, не говоря уже о ежедневном возложении цветов на могилу леди Гвендолин.

К тому же приятно было сознавать, что он единственный, кто может — если, конечно, захочет — выполнить ее желание.

— Что ж, пожалуй, я дам свое согласие, но при одном условии.

— Что за условие?

— Ты отложишь свой отъезд на две недели. Как ты полагаешь, тебе удастся уговорить своего отца еще немного подождать?

— Для этого понадобятся веские причины: отец всей душой стремится в Равенуорт.

— О, за причинами дело не станет! Я снова обратился к королю с жалобой на лорда Уоррика, который осмелился незаконно… ну, скажем, задерживать тебя в своем замке.

— Йен, ты не имеешь на это права! Мой отец сам все уладит по возвращении в Англию.

— Нет, я имею право! И, кроме того, дело уже сделано, и теперь нам с лордом Уорриком осталось только явиться на королевский суд. Не сомневаюсь, что на сей раз суд примет мою сторону.

Арриан была глубоко возмущена: как он мог, не ставя никого в известность, обратиться к королю Уильяму?

— Вряд ли публичное обсуждение этого дела придется по душе моим родителям.

— Никакого публичного обсуждения не будет. Я позабочусь о том, чтобы слушание было закрытым. Будут присутствовать только заинтересованные стороны. Ты должна подтвердить, что лорд Уоррик удерживал тебя в Айронуорте против твоей воли, — больше от тебя ничего не требуется. Это поможет окончательно решить его участь. Разумеется, слушание состоится и в том случае, если ты к тому времени уже уедешь в Англию. Просто я подумал, что тебе будет небезынтересно узнать

исход дела.

От негодования Арриан едва могла говорить. Он, кажется, искренне полагает, что она будет давать показания против отца собственного ребенка?

— Когда состоится суд?

— Как раз сегодня я получил письмо от королевского полномочного представителя, в котором говорится, что слушание пройдет в Эдинбурге через две недели. Семейство Винтер известно всем — видимо, поэтому дело было представлено вниманию короля немедленно.

— Неужели эта ваша вражда так и будет продолжаться вечно, переходя из поколения в поколение?

— Напротив, я надеюсь, что она очень скоро завершится. Так как, берешься ты переговорить со своим отцом?

Остатки ее былого уважения к Йену окончательно улетучились.

— Да, я поговорю с ним.

Он взял ее руку, на которой еще не так давно красовалось кольцо Макайворсов.

— Я не буду счастлив по-настоящему, пока мое кольцо не вернется на этот прелестный пальчик. Она не без труда высвободила руку.

— Странное желание, учитывая, что я ношу под сердцем чужого ребенка.

— Я воспитаю его как своего собственного, — отводя глаза, сказал он. — Никто даже не узнает, что я не его родной отец.

Однако Арриан еще слишком хорошо помнила, как он уговаривал ее избавиться от беременности.

— Но мы с тобой всегда будем это знать, Йен.

Майкл и Арриан стояли возле кареты, обтянутой черным крепом. Все было готово к тому, чтобы дочь гор отправилась в дальний и на сей раз самый последний путь.

— Майкл, пожалуйста, попробуй убедить лорда Уоррика, что возвращение праха его сестры на родину должно стать концом их бесконечной вражды.

Майкл окинул сестру задумчивым взглядом.

— Я хоть и младше тебя, но все же знаю тебя достаточно хорошо, и я вижу, что ты очень уж взволнована. Что с тобой, сестренка?

Заложив за ухо выбившуюся золотистую прядь, Арриан подняла на него глаза.

— Знаешь, Майкл, я просто не могу больше находиться здесь. Здесь кругом, куда ни глянешь, одна только ненависть и скорбь. Я жду не дождусь, когда мы, наконец, вернемся в Равенуорт, — и тогда, клянусь, я уже ни за что не уеду из дома.

— Это хорошо, вот только будешь ли ты от этого счастлива?

— Почему ты спрашиваешь?

— Скажи, ты его любишь?

Арриан сделала вид, что не поняла брата.

— Раньше я думала, что люблю, но теперь поняла, что моя прежняя влюбленность в Йена — не более чем блажь наивной девочки.

— Арриан, ты прекрасно понимаешь, что я говорю не об Йене, а о том, другом.

— Ах, Майкл, я уже перестала понимать, что такое любовь. Но одно я знаю точно: я не хочу, чтобы лорд Уоррик страдал.

Чмокнув ее в щеку, Майкл поставил ногу в стремя и вскочил на лошадь, уже гарцующую от нетерпения. По его знаку карета медленно двинулась в путь.