Невеста врага

Иванова Ольга Дмитриевна

Глава 10

Ночь я уже ждала с нетерпением, надеясь увидеть продолжение дневного сна. Но мои ожидания оправдались лишь отчасти: сон пришел, однако действие явно переместилось во времени вперед. Но насколько именно — день, два? — было непонятно.

... Я вновь была в комнате, где меня держали под замком. На мне другой наряд, и он нервирует своим непривычным фасоном и яркими красками, все же на севере мода более сдержанная и скромная, чем на юге. Утром приходили служанки, заставили меня принять ванну с какими-то ароматными маслами, затем переодели почти насильно и заплели волосы. И это настораживает, очень, ведь не просто же так меня решили «приукрасить»? Без приказа Фаррета здесь точно не обошлось. Ну зачем, зачем я

призналась, что искала его? Теперь он думает, что я готова на все... Поэтому и одел меня как... женщину для собственных утех. У южан ужасные нравы: пока мужчина холост, он иметь по нескольку любовниц и жить с ними в одном доме. Это потом, когда жена выбрана, их отпускают восвояси с дорогими подарками и начинают вести иной, более благочестивый, образ жизни, на людях, естественно. А о том, что на самом деле происходит в этих семьях, расскажут разве что сплетни. И Фаррет не исключение. Я уже осведомлена, что в его замке живут три или четыре наложницы, и меня это коробит. Нет, просто бесит! И уж точно я не желаю становиться одной из них!

За дверью слышатся шаги, уверенные и властные. Сердце сразу подсказывает: это он — и начинает биться в грудной клетке взволнованно и испуганно. Фаррет распахивает дверь, а я пячусь, но натыкаюсь на стол и замираю в ожидании.

— Тебе очень идет этот наряд, — произносит он, медленно окидывая меня взглядом.

Я молчу и настороженно смотрю на него.

— Я думал, тебе понравятся эти перемены, — замечает он уже более прохладным тоном, точно его обижает моя реакция, и делает шаг ко мне.

Я же в порыве хватаю со стола ножик, который мне ранее принесли вместе с фруктами, и приближаю его к своему горлу.

— Не подходите ко мне, — предупреждаю я.

— В чем дело, Теолла? — его глаза расширяются от непонимания и страха. — Положи нож, поранишься...

— Я не стану вашей любовницей... Лучше убью себя! — произношу сгоряча.

— Ты сумасшедшая, — Фаррет уже усмехается.

— Ну и пусть. Все равно не позволю больше притронуться к себе даже пальцем! Не позволю осквернить память моих приемных родителей порочной связью с их убийцей! И даже если когда-то я и прониклась чувствами к вам, то узнав ваше истинное лицо, я уже бесчисленное количество раз раскаялась в этом...

Глаза Фаррета темнеют, усмешка сползает с лица, и я не успеваю заметить, как он оказывается около меня. Перехватывает руку с ножом и притягивает меня к себе. Первое мгновение мне кажется, что он снова хочет поцеловать, но его взгляд, полный ярости и боли, говорит, что им сейчас владеют иные чувства.

— А где была ты, когда я убивал твоих приемных родителей? — его лицо оказывается совсем близко с моим. — Или ты знаешь об этом со слов Гарда?

— Меня действительно там не было, — шепчу, робея от страха, — это случилось за месяц до того, как я вернулась из монастыря. И Эйдон сам приехал сообщить мне эту новость, а потом забрал меня...

— Ты хочешь знать, как все было? Только приготовься: правда может разрушить чистый образ твоих, так называемых, родителей... Идем, — Фаррет вдруг тянет меня за собой.

Нож сам выпадает из удерживаемой им руки, и я вынуждена следовать за ним.

Мы почти бежим по коридорам замка, я едва поспеваю за его широким шагом. Вскоре оказываемся на улице, в небольшом внутреннем дворике, и я сразу вижу три надгробных плиты.

— Смотри, — приказывает мне Фаррет, — на имена и даты смерти. Внимательно смотри. Мой отец, Саран Фаррет, погиб за два месяца до того, как были убиты Гарды. Моя мать, Шена Фаррет умерла за день до них. Мой младший брат Раен скончался спустя два дня после Гардов. Как думаешь, может ли быть это случайностью?

Я растерянна, поэтому не могу вымолвить и слова.

— Тогда я объясню, — тяжелый взгляд Фаррета устремлен на меня. — Томас Гард с юности был влюблен в мою мать, но она предпочла выйти замуж за моего отца. Гард тоже вскоре женился, однако, оказалось, так и не смог простить моей матери этот отказ. Мой отец погиб при странных обстоятельствах. Его пустую оболочку, то

есть тело, с досуха высосанной магией, нашли на границе с Теневой Пустошью. Но не успела мать его оплакать, как к ней заявился Гард. Начал давить на нее, предлагал стать его любовницей, пообещал даже развестись со своей женой ради нее. Но мою мать такое предложение, безусловно, оскорбило, и она выгнала Гарда. Не знаю как, но об этом узнала жена Гарда. Она пришла к матери под предлогом «поговорить по душам», а сама подсыпала яд в вино, которым ее же угощали. Мы с братом нашли мать уже мертвой, но Лилейна Гард успела исчезнуть раньше, чем это случилось. Мой брат всегда был импульсивным, а смерть матери и вовсе затуманила ему разум. Он не хотел ждать правосудия и решил осуществить его сам. Я с опозданием узнал, что он отправился в Ваи и не успел его остановить. Раен все-таки убил Лилейну. И был смертельно ранен уже Томасом. Я застал Гарда, когда тот собирался добить Раена. Между нами завязалась борьба, и мне тоже удалось ранить его, но несерьезно, просто обезвредил и когда я забирал умирающего брата, Томас был жив. Потом же Эйдон Гард объявил во всеуслышание, что братья Фарреты убили обоих его родителей. То есть старший Гард, как оказалось, тоже скончался. Меня вызывали в Совет, было долгое разбирательство, меня оправдали, поскольку кристалл Правды подтвердил мои слова, а вот Гард отказался прикасаться к нему. Он даже не смог объяснить, где был в момент убийства. Тем не менее, он все еще продолжает за моей спиной очернять мое имя и называть убийцей. И ты продолжай ему верить дальше... — после этих слов Фаррет разворачивается и уходит.

А я, сраженная и раздавленная его откровением, остаюсь одна около могил его близких, не в силах даже двинуться с места...

Я проснулась задолго до рассвета и уже больше не смогла заснуть, слишком неожиданным и серьезными были откровения Фаррета. Он никого не убивал, а череду смертей начали отец Гарда. И я почему-то верила Фаррету, как и сама Теолла. Конечно, хотелось подробностей, и оставалось еще много вопросов, но главная правда открылась: Эйдон лгал Теолле, почти во всем. Только зачем? Неужели так любит ее, что готов на все, чтобы сделать своей? Или же есть еще какая-то причина, цель, о которой он молчит. Нет, теперь ему веры точно нет и мне нужно быть еще больше начеку, чем раньше.

Сколько же событий произошло за каких-то четыре дня... А кажется, пролетел, по меньшей мере, месяц. И пусть благодаря снам хоть чуть-чуть приоткрывается завеса над некоторыми тайнами, я по-прежнему чувствую себя слепым котенком и действую лишь по наитию...

Я лежала в постели, пока совсем не рассвело. Моя голова пухла от мыслей, а в памяти бесконечно крутилось признание Фаррета. Особенно не давало покоя, кто убил отца Гарда, если Фаррет уверяет, что только ранил его, притом несмертельно? Неужели это дело рук самого Эйдона? Но зачем ему убивать отца? Он ведь с такой скорбью отзывался о своих родителях... Или очередная ложь? Игра на публику? Но тогда опять же: в чем причина?

Я поднялась, лишь когда ко мне заглянула служанка.

— Доброе утро, сьера, — приветствовала она меня поклоном.

— Доброе утро, — отозвалась я, садясь и распрямляя спину. Я никак не могла привыкнуть, что мне прислуживают, и каждый раз в такой момент испытывала неловкость.

— Желаете завтрак в постель или вам накрыть в столовой? — продолжила девушка.

—А сьер где будет есть? — решила уточнить я на всякий случай: мне совсем не хотелось встречаться с Гардом за завтраком, да и пока вообще его видеть.

— Сьер будет завтракать у себя.

— Тогда накройте мне в столовой, — попросила я.

Вскоре пришла Райма, чтобы помочь одеться.

— Скажи, а как давно ты служишь у Гардов? — спросила я как бы невзначай.

— Да уже годков двадцать пять, не меньше, — ответила та и улыбнулась. — Я уже считать перестала. Но помню, когда только появилась тут, сьер Эйдон был еще совсем маленьким...

— Значит, ты помнишь и как нашли меня?

— Помню, — отозвалась Райма, но в ее глазах промелькнуло замешательство.