Невеста врага
Шрифт:
Гард пришел ко мне вечером. Я в этот момент все так же лежала на кровати, только, услышав, что он вошел, сделала вид, что сплю.
— Теолла… — Его голос вновь был мягок и ласков. — Как ты, милая?
Лицемер…
Я открыла глаза и посмотрела на него удивленно, будто не узнаю.
— Ты меня не помнишь? — Ладонь Гарда нашла мою и сжала ее. — Ничего страшного, скоро вспомнишь.
Одно радует, Райма пока не раскололась и он уверен, что я без памяти.
— Кто вы? Где я? — подыграла я.
— Я твой жених, Теолла. — От приторной улыбки сводит зубы, как от
— Ничего не понимаю, — пролепетала я как можно испуганней. — Ничего не помню…
— Не переживай, милая. Тебе нельзя сейчас волноваться. Завтра, когда ты отдохнешь, я отвечу на все твои вопросы, расскажу все как есть. А пока спи дальше. Тебе надо набираться сил, милая… — Гард поцеловал меня в лоб, а меня внутри всю передернуло. — И не бойся, ничего не бойся. Ты под моей защитой. А утром я вернусь к тебе, и мы вместе позавтракаем.
Он направился к двери, я же еле сдержалась, чтобы не запустить ему вслед чем-нибудь тяжелым, желательно в голову.
Мерзавец, какой же мерзавец. И как же хочется узнать, что у него в голове и какие планы насчет меня он вынашивает!..
ГЛАВА 16
Наступившей ночью я вновь оказалась в объятиях Фаррета. Во сне конечно же…
— Ты не жалеешь об этом? — спрашивает он, целуя меня в плечо.
Мы оба обнажены, лежим на его кровати, едва прикрытые шелковой простыней. Сегодня я стала его, полностью. Тело еще горит от его ласк, слишком бесстыдных и слишком… нежных. И это оказалось не так уж больно, как шепотом пугали друг друга послушницы в монастыре. Разве что чуть-чуть, и то быстро забылось. А может, все дело в чувствах и… мужчине, которому ты готова подарить себя без остатка.
— Нет, не жалею… — отвечаю тихо и теснее прижимаюсь к его груди, оплетаю рукой талию.
— В следующем месяце Праздник Единения, и я собираюсь на нем быть. С тобой, — вдруг говорит Фаррет.
Мое сердце начинает встревоженно биться.
— Но там же, наверное, будет Эйдон, — говорю с замиранием в голосе.
— Ну и что? — спокойно отвечает Фаррет. — Я представлю тебя перед всеми главами как свою невесту, а потом мы обвенчаемся, там же, на празднике. Гард ничего не сможет сделать. Ты этого боишься?
— И этого тоже, — тихо говорю я.
— Ты мне не доверяешь? Думаешь, я не смогу тебя защитить? Или же… — Он рывком переворачивает меня на спину и теперь смотрит сверху, прямо в глаза. — Ты не хочешь становиться моей законной супругой, сьерой Фаррет?
— Конечно, хочу, — отвечаю тут же и глажу его по щеке. — Я уже и так твоя… Просто… Не знаю, как пройдет наша встреча с Эйдоном.
— Я же сказал, тебе незачем об этом волноваться. — Фаррет целует меня в губы, неторопливо, успокаивающе, а я как всегда млею, забывая обо всем.
Его рука гладит мое бедро, скользит на живот, затем ниже, где все еще саднит после первого раза. Я непроизвольно вздрагиваю от этого прикосновения, но не сжимаюсь, как раньше, не
— На сегодня остановимся, твое тело еще не готово к продолжению, а вот завтра… Берегись. — Он игриво прикусывает мочку моего уха, а я заливаюсь краской и — о ужас! — уже предвкушаю следующую ночь…
Черт… А ведь я, оказывается, тоже не прочь была продолжить. Именно об этом подумалось мне в первую минуту после пробуждения. Стало немного стыдно: я вдруг почувствовала себя чуть ли не извращенкой, которая испытывает удовольствие за подглядыванием чужого интима. Как их называют? Вуайеристки, вот… Впрочем, если бы только подглядывала. Я же еще и непосредственное участие в этом принимаю. Ох, Теолла, что ты со мной делаешь? Но спасибо, что не дала в полной мере «насладиться» своим первым разом. Как ни крути, но второй раз терять девственность, пусть и во сне, не очень-то хотелось… Уж слишком неоднозначны у меня об этом воспоминания. Пусть этот момент действительно останется за кадром.
Утро, как верно утверждает народная мудрость, вечера мудренее, и, поднявшись с постели, я уже не ощущала себя такой разбитой и угнетенной, как вчера. Наоборот, мозг вновь заработал в прежнем направлении, генерируя очередные идеи побега либо другие способы избавления от Гарда. Ведь теперь, когда он думает, что я вновь ничего не помню, у меня развязались руки. Можно косить под дурочку, а самой…
Но первая волна энтузиазма разбилась о реальность в тот миг, когда я обнаружила, что у моей спальни по-прежнему дежурит охрана и за порог без разрешения «сьера Гарда» меня никто пускать не намерен.
— Райма, почему он не убрал своих надсмотрщиков? — спросила я у служанки, когда та принесла мне завтрак.
— Не знаю, сьера. — Та тоже была напряжена.
— Может, он не уверен, что я потеряла память? — предположила я. — Сьер тебе ничего не говорил?
— Нет, ничего, — отозвалась Райма. — И настроение его стало получше.
— Ну хоть это хорошо. — протянула я. — Может, действительно, обойдется… А почему он ко мне на завтрак не пришел, не знаешь? Ведь вчера грозился…
— Не знаю, сьера, не знаю. — Видно было, что Райма не рада этому разговору. Она до сих пор находилась в страхе и смятении от своего поступка и, возможно, уже жалела о нем. И уж точно пока избегала откровенничать со мной.
Гард явился к обеду, расточая приторные улыбки. На мои наивные вопросы, зачем мне охрана и почему мне нельзя никуда выходить, выдал очередную историю в ярких красках о монстре Фаррете, который хочет разрушить наше счастье. О нашей с ним, Гардом, любви тоже было рассказано в красках, с нотками мелодрамы. Я слушала и даже в глубине души восхищалась его умением так лгать. Только одно оставалось, как и раньше, неясно: зачем ему все это? Неужели только лишь для того, чтобы отомстить Фаррету?
Мы перешли к десерту — шоколадному пудингу, когда вновь пришла Райма.