Невеста
Шрифт:
Каменный лог… та же равнина, но в черных траурных тонах. И кольцо из скал, что подымались отвесными стенами. Крепость? Похоже.
Но ворота открыты.
Оден ступает медленно, не потому, что устал, хотя устал, конечно. Но он прислушивается, принюхивается к сухому ветру, пытаясь уловить тот самый опасный запах, который остановит нас.
– На этих землях нет закона иного, нежели закон первородной жилы. – Существо, казавшееся мне камнем, поднялось. – Вас никто не остановит.
Оно
В нем перемешались обе сути. Тело, излишне длинное, худое, выглядело нелепым. Собачья голова, но с лицом, не мордой. Широкие плечи и бочкообразная, с длинным килем, грудь. Руки вывернуты. Позвоночник изогнут, как у борзой, и кажется, что существо лишь ненадолго поднялось на задние лапы. Ему неудобно стоять.
Но оно терпит.
Странно, что я не испытывала страха.
Оден лег, позволяя мне сойти, и я с трудом удержалась на ногах – мышцы от долгой скачки затекли. Да и сам Оден возвращался с трудом. Минуты полторы он стоял на четвереньках, пока я не догадалась сунуть флягу с водой.
– Пей.
На сей раз отказываться не стал, пил аккуратно, видно, что сдерживал себя. А существо наблюдало за нами.
– Здесь давно не было подобных вам.
– Как давно? – Оден вытер губы ладонью, а ладонь облизал. Но пить больше, чем выпил, не станет. Вот собака упрямая!
– Давно. Раньше. Приходили. Я радовался. – Голос был скрипучим, словно в горле существа заедала невидимая шестеренка. – Чаще всего радовался.
– Но иногда нет?
– Иногда, – согласилось оно, почесывая когтями шею. – Последний нет. Давно. Но я помню. У него были темные волосы. У нее – много братьев. Братья говорили, что он лжет. И ему нужны земли и кровь. Но он говорил о любви. – Желтые глаза смотрели неотрывно. – Так часто говорил, что сам поверил.
– Я читал эту легенду.
– Легенда – ложь. Он был. Правда.
– И что случилось дальше? – Я прицепила флягу на пояс, поняв, что умру, если не узнаю, что случилось дальше.
– Влюбленные сбежали, – ответил Оден.
– Да. Приходили. Часто.
– Решили, что жила первородная рассудит.
До чего знакомый сценарий, вот только подозреваю, что приговор суда сильно расходился с ожиданиями.
– Он любил девушку. – Поднявшись, Оден протянул руку. – Но ее земли и кровь любил сильнее.
– И что случилось?
– Сгорели оба.
– Да. – Существо качнуло головой. – Много печали. И никто больше не приходил. Только дети. Дети маленькие… детей жаль.
– Ты пропустишь нас?
Сгорели. Оба.
И чего ты испугалась, Эйо? Время есть. Сказать, что передумала. Отступить.
Вернуться к брату.
Он и так из-за тебя настрадался… а Оден получит свободу… и свою высокородную невесту… и ему не придется становиться мятежником. Он же сам сказал, что отпустит…
Наверное, понял, если смотрит так, с выжиданием.
Да,
Но не настолько, чтобы отступить.
– Я буду радоваться, – сказало существо, взбираясь на плоский камень. – Я очень хочу радоваться. И помнить, что приходили и ушли.
Жар.
Воздух сухой. Горячий. В горле моментально пересыхает, но нельзя тратить воду бездумно. Не без сожаления я оставляю фляги под камнем.
Куртку. Жилет.
Сапоги.
Горячий базальт касается пяток, словно шершавый язык горы, которая вот-вот проглотит нас.
Пускай. Идем. По узкому коридору, чьи опаленные стены подымаются, заслоняя сухое жесткое небо. У него и цвет-то желтоватый, как у пережженной листвы.
– А я… – если молчать, паника возьмет верх, – я тоже смогу перекидываться? Там… лапы, хвост… зубы.
Трогаю собственные, которые вроде бы прежних форм и размеров.
– Не знаю. – Оден, по обыкновению, честен. – Некоторые могут, некоторые нет. Наверное, от силы крови зависит. Но даже те, которые могут… иногда вторая ипостась слаба настолько, что смысла в ней особого нет.
То есть никакой золотой чешуи и прочих красот.
– Эйо, тебе вовсе не обязательно менять облик. – Оден останавливается и крепче сжимает мою руку. – Достаточно, если живое железо проснется. Хотя бы капля.
А если ее не будет?
Знаю. Мы погибнем. Сгорим. Или я сгорю, а он просто останется в Каменном логе. Мы оба знаем, где осталась тропа на ту сторону.
– То существо…
– Привратник.
– …оно очень старое?
– Да. Раньше я думал, что это легенда такая, будто Привратник бессмертен. А теперь… возможно, жилы тоже хотят говорить.
Я слышала их, огненные родники, которые пробирались от сердца земли. Гудение камня. И треск. Скрежет. Всхлип вязкой лавы, пузыри которой подымаются над трещинами. Свист и шепот, пока далекий, неразличимый, существующий, возможно, лишь в моем воображении. Но нет, с каждым шагом он становится громче…
– Эйо…
Меня зовут.
Но Оден не отпускает.
– Эйо, нельзя поддаваться.
Почему? Я и не поддаюсь. Я просто хочу подойти ближе. Услышать. Я ведь тоже имею право. Горячие камни больше не ранят.
Эйо, Эйо, Эйо…
– Я здесь, – отвечаю. – Я пришла!
Горячий ветер кружит вальс из пепла. Я тоже хочу танцевать, но… вдвоем?
Пусть так.
– Оно внутри, – шепчет Оден. – Не их слушай. Себя.
Он держит. И не отпустит, как бы я ни просила. Прижимает к себе, вдавливает в плечо. Больно, но я не отталкиваю, я успокаиваюсь, слышу, как гудит струна жилы, натянутая до предела. Живое железо?
Золото.
Такое яркое. Нарядное. Я тоже хочу.
И тянусь, поднимаюсь на цыпочки, заглядываю в глаза, почти умоляя. Капля всего… Оден сам сказал, что капли хватит.