Невесты Шерраби

Грегори Кей

— Саймон, — прошептала она. — Ты нашел меня. Я пыталась встать, но не смогла. Я должна была пройтись…

— Вини в этом только себя, — сказал Саймон и угрюмо зашагал за довольным собой Риппером.

Добравшись до края опушки, он снял с Оливии капюшон и повернул ее лицом к своей груди. В следующий раз он взял ее поудобнее лишь у верхнего поля и обманчиво непринужденным тоном спросил:

— Какого черта тебе взбрело в голову тащиться туда в одиночку? Разве ты не видела, что надвигается буря?

— Я хотела

проветрить голову.

— Проветрить? — взорвался Саймон. — Лучше скажи, потерять! Оливия, как ты могла сделать такую глупость? — Он наклонился, заглянул ей в лицо и резко спросил: — Чему ты улыбаешься? Это вовсе не комплимент!

Оливия слышала его досаду и гнев, но это ее не смущало. Она наслаждалась прикосновением его мускулистой груди и сильных рук.

— Я не могу остановиться, — просто сказала она.

Саймон тряхнул волосами, и на щеку Оливии упала еще одна капля, как будто ей было мало непрекращающегося дождя. Однако она продолжала улыбаться.

— Ты выжила из ума, — бросил он. — Как и я, когда решил жениться на тебе.

— Нет, — сказала Оливия. Но улыбаться ей расхотелось. — Никто из нас не выжил из ума. И мне кажется, я знаю, почему ты женился на мне.

— Да? Ну, тогда ты знаешь больше моего. — Саймон добрался до нижнего поля, перекинул Оливию через плечо и перелез через ограду.

Когда он снова взял жену на руки, над их головами вспыхнула молния и послышался первый слабый удар грома.

И в ту же секунду к Оливии вернулись все ее сомнения.

Когда Саймон нашел ее скорчившейся на земле, она подумала, что сострадание, слышавшееся в его ошеломленном, взволнованном голосе, означает, что он все же любит ее. Вот почему она улыбалась ему с такой радостью. Вот почему она позволила себе помечтать о настоящей прочной связи вместо того фарса, который они разыгрывали до сих пор.

Но Саймон говорил так резко, грубо и нетерпеливо, что она больше ни в чем не была уверена.

— Наверное, я ошиблась, — сказала она так тихо, что Саймон ничего не расслышал.

Оливия снова посмотрела на мужа. Он продолжал хмуриться. Она понимала, что не должна обижаться на его гнев. Этот вечер не годился для прогулок при луне, тем более что никакой луны не было.

— Саймон, — прошептала она в его мокрую куртку. — Извини, что я доставила тебе столько хлопот…

— Мы поговорим об этом позже, — зловеще сказал он. — После того, как тебя осмотрит доктор.

— Мне не нужен доктор. — Оливия возражала не против его слов, а против тона, которым они были сказаны. Если она сломала лодыжку, конечно, без доктора не обойтись.

— Не будь дурой, — отрезал Саймон.

Оливия затихла, уютно прижавшись к его сильной груди. Молчать было легче и приятнее, чем разговаривать. Сегодня она слишком много испытала, чтобы подыскивать убедительные аргументы.

Десять минут спустя

она лежала на знакомой кровати с желтым одеялом, и Саймон быстро расстегивал на ней блузку.

— Не надо… — начала она.

— Надо. Можешь не беспокоиться, насиловать тебя я не собираюсь. — Он поджал губы. — Во-первых, тебе сейчас не до этого. Во-вторых, как я уже говорил, я люблю, чтобы женщины были мне рады и пылали от страсти. В данный момент у тебя нет ни того, ни другого.

Оливии хотелось сказать ему, что это неверно. Но кое в чем он был прав. Она действительно замерзла. И нога болела так, что прикосновения Саймона ее больше не радовали. Она поморщилась, когда он начал снимать джинсы с ее бедер, ахнула, когда дело дошло до лодыжек, и облегченно застонала, когда джинсы в конце концов оказались на полу.

— Теперь трусики, — сказал Саймон, потянувшись к ее талии.

— Нет! Не надо…

— Они мокрые. Как и все остальное. Так что помалкивай. Она снова ахнула, когда трусики заскользили вниз, но на этот раз не только от боли.

— Дальше. Ночная рубашка, — бросил Саймон. — Где она?

— В верхнем ящике, но…

— Ладно. — Он резко поднялся, рывком открыл ящик и вынул оттуда красное неглиже, которое она надевала в их медовый месяц. Саймон чертыхнулся, сунул неглиже обратно и достал скромную белую хлопчатобумажную рубашку. — Вот это подойдет. Не будет вводить доктора Марфлита в искушение.

Это замечание заставило Оливию хихикнуть, но злобный взгляд Саймона, надевавшего на нее рубашку, заставил женщину сжаться. Поскольку Саймон был сильно не в духе, она кивнула и не стала спорить, когда несколько секунд спустя он сказал, что принесет чай.

Оливия посмотрела на часы и заметила, что время чая давно прошло. Должно быть, Джейми уже хватился ее.

— А где Джейми? — спросила она, когда Саймон появился с подносом, на котором стояли чайник из китайского фарфора, две тонкие синие чашки и тарелка с шоколадным бисквитом миссис Ли. — Он…

— В порядке. Натрескался бисквита и играет с Энни в "лапки-тяпки". Она говорит, что он выигрывает и правой и левой рукой.

— Потому что она ему поддается. Энни балует его.

— Ничего, это ему не повредит. Скоро он узнает, что жизнь состоит не только из побед.

Он был угрюм как никогда. Оливия хотела спросить, в чем дело, но не успела: раздался стук, и в комнату ворвался доктор.

— Получил вызов по телефону, который находится в моей машине, — объяснил маленький Марфлит, всегда напоминавший Оливии эльфа. — Приехал прямо сюда. Ну, миссис Себастьян, что там с вашей лодыжкой?

— Кажется, сломана, — сказала Оливия, не перестававшая удивляться тому, как быстро люди откликаются на каждую просьбу обитателей поместья. Когда она была просто Оливией Нейсмит, никто к ней не торопился.