Невезучая или эльфы, как они есть
Шрифт:
В стенах тюрьмы их разговор о родственных связях не был уместен, но он помог сосредоточиться на главном, наконец, сдёрнув занавесу тайны, почему Салнара не стала действовать открыто — она не мать Диридис. Об этом ему не раз намекал Алисей, но сама Дира называла Салнару мамой, и отказывалась говорить правду. Аеллиру всегда казалось это странным, и он пытался выяснить детали у отца, но всё что касалось семьи Салистис у тайного советника Первого Повелителя было под грифом — совершенно секретно, поэтому Аеллир ничего не узнал.
Когда Аня привела его в свои покои, первым делом мужчина перепроверил все следилки, но ей удалось удивить его. Вместе с Архи, они нашли все скрытые заклинания, так что необычная печать, которую эльф не мог увидеть из-за своей отторгающей
Позже, когда магические волны из комнаты прекратились, он, перекатываясь вместе с Анной на спину, отстранённо подумал, что для её защиты им с Анроем либо придётся её серьёзно учить, либо кому-то приплачивать. Всё потому что Аеллир, вернувшись в Брандор, принял неверное решение, настояв на том, чтобы Элис отказался от своей затеи стать некромантом и стал магистром теней. Именно по этой причине он спешно покинул дом Вэлдари, переселившись в преподавательское крыло, чтобы не поползли слухи, что он живёт под одной крышей со своей студенткой.
У ректора был расчёт на то, что он последит за парнем, особенно за его тенями, а Элисавиель возьмёт на себя обязанность курировать очень необычную группу магов, которая вскоре должна была собраться в стенах академии Семи Вершин. В неё должна была войти и его подопечная, но Аеллиру даже в голову не приходило, что Анну ни в коем случае нельзя оставлять без присмотра. Это был его промах.
Появление Мальфора и беспечная уверенность Анны в нём, встревожили Аеллира, и его не успокоило даже то, что в словах хранителя не было лжи, они действительно нашли закрытую часть библиотеки. Однако откаты необычной силы повлияли на эльфа и, поначалу, Аеллир почувствовал жжение и боль, затем накатившую на него эйфорию, из-за которой мужчина стал вести себя развязано — его потянуло на флирт.
В комнате Анна нашла то, зачем пришла в дом Салнары — мамин дневник. Она хотела взять его, но Аеллир указал ей на красивый пейзаж над столом, и попросил подойти поближе, так как изображённая местность показалась ему знакомой. Анна согласилась и создала огненный шарик, чтобы осветить картину. «Красиво», — сказала она. «Это эльфийские земли» — узнал место Аеллир, хотя видел его всего раз в жизни. «Вы уверены?» — нахмурилась девочка, рассматривая водопад и две крохотные фигуры у костра. «Да. Это неподалёку от гор, где спрятан каменный сад» «Смотрите! Здесь в углу что-то написано». Уже тогда нужно было насторожиться, но Аеллир всё ещё прибывал в эйфории и без запинки прочёт надпись, которая в переводе с эльфийского не раскрывала даже крохотной части заложенного в ней смысла. Однако перевести её Анне мужчина не успел — яркий свет ослепил их, и когда оба смогли нормально видеть, то оказались в самом красивейшем, но жутком месте, где неприятная правда о сестрах Салистис открылась Аеллиру и Анне в самой отвратительной форме — они прочувствовали её на себе.
Их перенесло на узкую извилистую тропу, ведущую вниз к водопаду, чуть ближе, чем было изображено на картине. Анна удивлённо хлопала глазами, но на вопрос Аеллира «Испугалась?», ответила со смешком: «Если только немного». Начав спуск, эльфу показалось, что он услышал в лесу шорохи чьих-то шагов и остановился. «Что там?» — прижалась девушка к его руке, чуть ли не встав на цыпочки, чтобы рассмотреть, что он увидел в кустах. «Ничего. Показалось», — отозвался мужчина, так как звук не повторился, но позже сообразил, что это был не звук, а ощущение на уровне инстинктов. О том, что заклинание демонической ловушки превратило его в магического инвалида, Аеллир понял не сразу. Его сила и острый слух осталась при нём, но когда они с Анной вышли к стоянке, он попытался создать ищущее заклинание… и не смог. Аеллир очень не хотел пугать девушку напрасно, но, чтобы он ни делал, магия не отзывалась. Это было невозможно — эльф без магии практически труп! И, тем не менее, магия жизни, которая являлась сутью всех эльфов, здесь просто испарилась.
Они направились к потухшему костру, и чем ближе подходили, тем настороженнее выглядела Анна. Она хмурилась и недовольно поджимала губы, пока не остановилась, смотря на что-то у горки прогоревшего костра. «Здесь что-то не так», — заговорила она глухо. — «Я слышу треск костра и чувствую запах еды, но ничего из этого не вижу, как будто это…» И замолчав на полуслове, посмотрела в сторону леса. Аеллир прислушался, но отражённый звук падающей воды поглощал другие звуки. «Я проверю» — сказал он, разжимая пальцы. «Нет, — встревожилась Анна, — Мальфор сказал…» «Ты всё еще веришь ему?! — раздражённо перебил её Аеллир. — Картина была ловушкой, Аня! И мы в ней заперты». «Всё равно я думаю, что нам лучше не разделяться!» Прокричала она ему в спину.
И как же она была права. Вернувшись из леса, где он безуспешно пытался призвать силу, Аеллир увидел как Анна, переходя с одной стороны потухшего костра на другую, громко разговаривала сама с собой. Прислушавшись, эльф в недоумении не признал её голос. Он настолько менялся в зависимости от места, где она стояла, что возникало ощущение, что это не Анна вовсе. Впрочем, когда мужчина услышал разговор, утвердился в этом — спор шёл между Моранной и Салнарой.
Он медленно подходил, чтобы запомнить детали разговора, но диалог резко оборвался и Анна, испуганно заморгав, посмотрела на него. Глаза её округлились, она хотела его о чём-то предупредить, но не успела. За то, что произошло в следующие провалы памяти, Аеллиру будет стыдно до скончания эльфийского века. Пусть даже всё это делал не он, а вселившиеся в мужчину чужие воспоминания, последствия всегда будут стоять перед его мысленным взором, мукой отзываясь в его сердце.
Как и этот тихий всхлипывающий вздох, с которым девочка проснулась и, открыв заплаканные глаза, с беспокойством посмотрела на него.
— Магистр Аеллир? — выдохнула она, ища в его лице признаки вселения.
— Я, — подтвердил Аеллир. — Это я.
Липкий, мучительный сон никак не хотел отпускать меня, — первый за время, проведенное в дома «бабули» — но почувствовав, как рука эльфа дёрнулась, я тут же открыла глаза. Крупная слеза скатилась у меня по щеке, за ней вторая. Эти слёзы никак не относились к тому, что произошло в этом месте, а были отголоском сна, точнее воспоминания, печального и тревожного, где магистр Аеллир выглядел не лучше чем сейчас — он лежал на постели, его тело покрывали сильные ожоги, а бабушка и отец колдовали над ним. Я же пряталась под столом в другой комнате, и видела всё в приоткрытую дверь, испытывая стыд и боль, из-за того, что знала — это моя вина.
Затем накатило осознание, и я настороженно всмотрелась в лицо эльфа — не вселилось ли в него что-нибудь, пока я спала? Прозрачной маски вроде не видно, но лучше спросить:
— Магистр Аеллир?
— Я, — хрипло подтвердил магистр. — Это я.
«Ну, слава богам!» — мысленно простонала, и не мысленно тоже, но не так громко: — Наконец-то это безумие закончилось». Несмотря на побитый вид эльфа и свою прямую причастность к этому, я сурово свела брови и пожурила мужчину:
— Вам следовало меня послушаться.
— Ты была права. Я сожалею об этом.
Во взгляде эльфа прочла глубокое раскаянье, но именно в том, о чём Аеллир сейчас сожалел — я его не винила. Не ректор был моральным уродом, а другой эльф, чья маска воспоминаний завладела мужчиной. К тому же артефакт остановил Аеллира прежде, чем случилось непоправимое, оставив напоминание о мужской жестокости в виде треснутой кровоточащей губы, синяков и крайне болезненного укуса у основания шеи.
От долгого лежания в напряжённом состоянии правая рука немного занемела и я застонала, когда начала приподниматься, чтобы изменить позу. Это движение отозвалось резкой болью в шее. Как бы снова кровь не потекла.