Невезучая или эльфы, как они есть
Шрифт:
— Аня! — встревожился Аеллир.
— Всё в порядке, — соврала я, но не смогла сдержаться и вскрикнула, когда резко поменяла руку, и боль в шее стала просто невыносимой. — Вот чёрт!
Громкий всплеск и Аеллир выскочил из воды, как есть в одних штанах, так как его сапоги остались у костра, а плащ и рубашка были на мне.
— Ты позволишь мне посмотреть?
В его голосе было море горечи, хотя он сам выглядел так, как будто побывал в мясорубке. Хотя почему как будто?! Сначала в мясорубке эмоциональной и физической, а потом его словно немецкую сосиску ещё и пожарили местами на решётке. Смотреть на его раны и ожоги было жутко и больно. Как в детстве, честное слово! И снова я в этом виновата, хотя и частично. Ненавижу это место!
— Позволишь? — повторил магистр.
Я кивнула, всё равно самой укус мне не увидеть, а наклоняться над водой не хотелось — вдруг голова закружится.
— Нужно промыть.
— Но ваши…
— Аня, эльфы выносливее, чем люди. Раны уже не болят.
Я едва заметно качнула головой. Если говорить о физической выносливости тут без вопросов, а с эмоциональной нагрузкой, как я уже выяснила, в одиночку они не справляются. Поэтому очень переживала за Аеллира, хотя и себя не обделяла — себя мне было тоже жалко.
— Можешь подойти ближе к воде? Я помогу.
— Могу, — буркнула я и привстала, косясь по сторонам — не видать ли поблизости масок.
Эти прозрачные субстанции напоминали медуз плавающих в воздухе. Они имели форму маски и нападали настолько стремительно, что уклониться не было возможности. По крайней мере, у меня это ни разу не получилось, магистр же их вовсе не видел. Так что когда к одному из нас прилипала маска и вселялось воспоминание — я могла точно сказать, что говорит со мной не Аеллир, а эльфу приходилось угадывать — кто перед ним на этот раз — Моранна или Салнара?
Первое слияние произошло, когда магистр ушёл в лес и оставил меня у прогоревшего костра, как ему показалось, одну. Мне, кстати, тоже так казалось. Но две маски парили над местом стоянки, и я их не замечала, пока они не повернулись ко мне лицом. Не зная как реагировать, я замерла, но тут же накатило воспоминание, которое принадлежало кому-то, кто был мал ростом и наблюдал за детьми со стороны. Девочки лет семи сидели за столом и ели пирожки из плетёной корзинки. Они полушёпотом строили планы на завтрашний день, когда родители надолго уйдут в город по делам, а гостиничные слуги не будут так внимательны как домашний хранитель, чтобы заметить подмену, так что у них будет пять часов, чтобы собраться и пойти посмотреть кладку крылатого клисса, который обосновался в местных горах. Две малолетние авантюристки не собирались предупреждать родителей, или оставлять записку, наивно веря, что благополучно доберутся до места гнездования клисса и вернутся обратно. Сборы были пропущены и меня перекинуло сразу в заснеженные горы, где девочки нашли кладку с вылупившимся клиссом точь в точь похожим на моего овара только с одной головой. Девочки уже собирались уходить, как второе яйцо начало проклёвываться и дети решили ему помочь, но вернувшиеся родители малышей не были рады непрошеным гостям, и напали на них. Огромные птице-ящеры гнали детей по горной дороге. Они жутко кричали и кидались на детей. Девочки были напуганы, но побежали к лесу, помня, что туда клиссы за ними не последуют. У самой кромки Моранна споткнулась. На нее налетела самка, и, почуяв в ней мага, открыла клюв, чтобы начать поглощать магию, но Салнара спасла сестру, кинув в самку ускоренный магией камень. Когда клисса замотала головой, девочка призвала своего небольшого крылатого овара и огненной цепью закрыла ей клюв, чтобы та не могла поглотить магию сестры. Однако на Салнару напал подоспевший на подмогу своей подруге самец клиссы, и, подняв высоко-высоко, разжал лапы, выдохнув на девочку ядовитое облако. Салнара упала в снег. Магия защитила ребёнка от удара, но яд клисса уже проник в дыхательные пути, и девочка застыла, как каменная изваяние. Детей спас маг-лесничий. Отравленная ядом клисса, Салнара заболела. Год девочка пролежала в постели в бреду, а поправившись, больше не могла иметь детей. Но больнее ей было не из-за потери этой способности, а из-за того, что Моранна всё забыла, и вела себя как раньше.
После этих воспоминания на меня и напала прозрачная маска у костра, окунув в эмоциональный мир сестёр, где было всё: и грусть, и любовь, и затаённая обида, которая со временем превратилась почти в ненависть. Маски у костра вели гневный диалог Моранны и Салнары, когда им исполнилось четырнадцать лет. В нём было много упрёков и обвинений, но суть заключалась в том, что Моранна действительно забыла о том, что произошло в горах, и не понимала Салнару, которая после болезни стала замкнутой, и не хотела с ней веселиться. Салнара же наоборот всё отчётливо помнила, и не верила, что Моранна всё забыла. Оно и понятно, я бы тоже не поверила, однако эмоции и мысли моей настоящей бабушки говорили о том, что это
Не успела отдышаться, как со стороны леса прилетели еще две маски. Эти Салнара и Моранна были немного старше и спорили о том, кто из них виноват в том, что эльфы-пленники сбежали, и которую из них накажет отец, когда он об этом узнает. Пока они спорили, меня утянуло в домашнюю тюрьму дома Салистис. Мужчины сидели в защищённых магией камерах. Блондин и жгучий брюнет. Первый мне не понравился сразу, несмотря на привлекательные черты лица, было в нём что-то неприятное, злобное, к тому же он презрительно сверкал синими глазами и поджимал губы, кого-то мне смутно напоминая, от чего я мысленно съежилась. Второй мужчина был не так красив, слишком бледен, болезненно худ, с острыми скулами и впалыми глазами, словно он неделю не спал. Тем не менее, длинноухий брюнет к себе располагал, в нём чувствовался внутренний стержень, он был сдержан, уверен в себе, терпелив и в его тёмно-синих глазах то и дело появлялись зелёные блики. Неужели?! Эльф-некромант?
Моя догадка оказалась верной, именно его желал поймать мой прадед, а второго эльфа поймал случайно. Оба шпионили для эльфийских повелителей, но попались на глаза скучающему Архимагу, который давно мечтал вникнуть в тонкости эльфийской-некромантии, поэтому не сдал шпионов городским магам, а спрятал их у себя в домашней тюрьме. Девочки знали об этом и по ночам тайно, переодевшись в простые платья, подкармливали обоих, и, как результат, обе влюбились — в темноволосого. У эльфа-некроманта и мысли не было соблазнять девчонок, но выбираться из плена надо было, и он сдружился с Моранной. Только Салнаре он тоже понравился, хотя она и сделала вид, что благоволит другому. Светловолосому не нравился никто — ни девочки, ни раздражающий темноволосый собрат, ни тюрьма, но его задело, что обе предпочли ему — красавцу — этого невзрачного поклонника магии смерти.
В отличие от сестёр у меня было больше опыта общения с эльфами, так что я могла уверенно сказать, что только влюблённая девчонка могла посчитать ту вялую улыбку и дружеское прикосновение к предплечью проявлением внимания к ней ушастого некроманта, и только вторая влюблённая могла глупо приревновать к этому. На чувствах Салнары и сыграл блондин, пообещав девушке обучить ее эльфийским хитростям, которые позволят ей обойти сестру, но на деле эльф воспользовался её наивностью, чтобы выбраться из камеры. Эльфы покинули дом семьи Салистис под покровом ночи. Некромант возвращаться не собирался — он сразу направился в эльфийские земли. Блондин, просидев пару месяцев в магическом коконе в ближайшем лесу, изменил внешность, и вернулся. Он узнал, что за ними ухаживали не просто служанки, а дочери Архимага. Тогда он снова сблизился с Салнарой. Она не узнала его, но мужчина, как и обещал, научил её эльфийским хитростям, при этом продолжая шпионить для Первого Повелителя.
У него всё шло по плану, если бы не Моранна. Яркая, жизнерадостная, сильная девушка с горящими глазами и огромным огненным сердцем. Она как живая стихия носилась по Брандору, придумывая разные шалости, чтобы Салнара снова стала прежней, и совсем не расстраивалась, когда не получалось. Всю вину за побег эльфов она взяла на себя и стойко выдержала гнев отца. Это восхитило эльфа, хотя он и не присутствовал при магической порке — об этом ему рассказала Саланара.
Возомнив себя верхом мечтаний любой человеческой женщины, — после трансформации он стал выглядеть именно как человек, — эльф решил сблизиться со второй сестрой, и потерпел поражение. Моранне слащаво-красивый, сладкоречивый мужчина был не интересен. Она согласна была дружить, но не более того. В отличие от сестры, которой окончательно вскружил голову белокурый «учитель иностранных языков», Моранна продолжала грезить о темноволосом эльфе-некроманте.
Осознав, что его чары на девушку не действуют, мужчина, обладая крайне скверным к тому же непреклонным характером, не отказался от намеченной цели, а осторожно выпытав у Салнары, по кому чахнет её сестра, предложил Моранне узнать для неё имя темноволосого эльфа. Обосновывал он свою уверенность тем, что для него узнать имя эльфа с тёмными волосами ничего не стоит, так как в эльфийских землях все темноволосые сплошь некроманты, а их среди эльфов крайне мало.
Я бы на месте бабушки насторожилась, но влюблённая девушка думать забыла об осторожности. Имя ненавистного собрата эльф, разумеется, знал, но сразу не сказал — месяц он мучил Моранну, пока не убедился, что рыбка полностью проглотила наживку и срываться с крючка не собирается.