Невидимая битва. Козни бесовские против человека
Шрифт:
Так что, дорогие мои, не среда обитания, а зловонное болото. И грязь в этом болоте на любой вкус: “Многообразие и взаимная полемичность разных оккультных течений обеспечивает стратегический простор для неоязычества. При неудаче той или иной школы всегда можно сказать, что это ведь не весь оккультизм, а только некоторая “еретическая” его часть. Провалилось мощно поддерживаемое “Белое братство” — и без всякого анализа истоков его вероучения все остальные оккультные секты сразу же заявили, что подлинный оккультизм не имеет никакого отношения к г-же Цвигун. Слишком заспешило к “новой эре” “Аум Синрике” — и запестрели сообщения о том, что ни буддизм, ни оккультизм не имеют к Секо Асахаре ни малейшего отношения”. [Там
На таком, вот фоне всесторонней духовной злобы и агрессии мы с вами отгоняем от себя Ангела хранителя и подвергаемся обработке бесовщины, создаем благоприятные условия для этого. Главная же наша беда, что, потеряв страх Божий и духовно одичав, мы становимся удивительно бесстыдны, нам все нипочем, впитываем всякую духовную мерзость в себя, как губки, с какой-то сатанинской лихостью...
Вот все это и является первой и основной причиной духовных заболеваний, вселения в нас беса.
* * *
“И не раскаялись они в убийствах своих, ни в чародействах своих, ни в блудодеянии своем, ни в воровстве своем”. /Апок. 9, 21/
Такова уж хитрость врага, что мы замечаем его присутствие в нас тогда, когда он набрал уже силу, укоренился в нас и комфортно себя чувствует. Сначала он действует незаметно, развивая в нас те страсти, к которым мы склонны, через которые удобнее нас захватить. По поговорке: “Кто во что горазд”. От разнообразия наших страстей и разнообразие сочетания бесовщины в нас: по винограду и букет.
Различаются два вида духов злобы. Одни — более тонкие, трудятся над страстью, приучают нас к пороку, вкореняют его в наше сердце, порабощают душу грехом. Отряды их многочисленны, и они то взаимодействуют друг с другом с целью овладеть человеком, то враждуют или имитируют вражду, разыгрывая свои спектакли для доверчивого человека. И хотя говорит русская поговорка, что бес бесу глаз не выколет, мира, дружбы, любви в их среде не существует, а есть вынужденное соединение грехом и страхом перед неминуемой расплатою. Эти бесы действуют извне, приуготовляют квартиру для более серьезных клиентов.
На этом этапе овладевания бесами человека, что происходит, если происходит, только по попущению Божию, лучше всего браться нам за борьбу с врагом. Борьба-то неминуема, так уж лучше браться за нее сразу, не запуская себя. Это не значит, что бесы легко сдают свои позиции, нет. Каждый из нас на своем опыте убедился в трудности этой борьбы, да и начитался в литературе достаточно. Вызывается подмога, враг бросает новые силы в битву, использует разнообразные методы. Вот пример нападения врага на человека, пожелавшего исправления своей жизни: Но едва он вступил туда, как представилось ему адское страшилище, которое, скрежеща на него зубами, грозно вопияло: “Ты хочешь от меня вырваться и бросить меня? Поздно: ты мой!” Отвратительный вид и нестерпимый смрад чудовища так поразили бедного, что он упал без чувств. Через полчаса он опомнился и видит, что около него хлопочет много народа, старавшегося привести его в чувство, тут же вблизи и адское чудовище. Оно, дыша яростью и невыносимым смрадом, неистовствовало и вопило: “Не уйдешь ты от меня! Видишь, что задумал! Кто тебе сказал что ты спасешься, когда весь мой — по твоим скверным делам?” От страха дворянин трепетал, как осиновый листок молился, крестился и давал Господу обет исправиться и пойти в монахи, если только избавится от чудовища; потом он впал в горячку и две недели пролежал без чувств. И во сне, и наяву чудовище не отступало от него, грозясь задушить, если он обратится ко Христу. Наконец больной попросил, чтоб его исповедали и приобщили Св. Тайн. Священник не замедлил. Едва только началось таинство приобщения, больной увидел, что чудовище, не вынося Божественной силы, как дым исчезло в глазах его”. [Мои келейные
Чтобы у вас не создалось впечатление, что такие явления темной силы бывают только грешникам, хотящим встать на стези исправления, приведу отрывок из жизнеописания владыки Феофана, нового затворника, подвижника благочестия 19-20 века: “Где бы ни жил Владыка, в Петербурге, Крыму, Астрахани, Полтаве, в Югославии, Софии, Варне, — везде его сопровождали явления угрожающей демонской силы и только Господь, внимая непрерывным призваниям о помощи, сохранял его. При некоторых из них он даже не пробуждался, но в сонном состоянии призывал Имя Божие. Взывал он до тех пор, пока враг не удалялся. Иногда, когда противостояние продолжалось долго или было особенно сильным, он долго молился, часто и весь остаток ночи. И наутро бывал очень утомленным, до того, что келейник не мог и узнать его.
Келейник, которому привелось жить с Владыкой на даче в местности Руми, рассказывал о некоторых страхованиях.
Однажды ночью он проснулся от какого-то то ли шума, то ли крика... Но словно внезапный удар грома и свет молнии прорезал его сознание: да ведь это — страхования у Владыки! И он напряженно стал слушать.
“Уходи! У-хо-ди!” — обращался Владыка к злобному духу, который явился ему. Чувствовалось по интонации голоса, что Владыка страдал. Его мучил явившийся дух. И владыка Архиепископ перешел к молитве вслух: “Господи Иисусе Христе, Сыне не Божий, помилуй мя грешного!” И опять, обращаясь к нечистому духу: “Уходи, уходи! Именем Господа Иисуса Христа, уходи!”
Келейник старался в то время тоже молиться. Но это было неимоверно трудно. Он попытался осенять себя крестным знаменьем. Но ему это не удалось, не было силы поднять руку. Он испугался, его охватил страх под влиянием духа тьмы. Он призвал на помощь Господа и, слава Богу, рука освободилась. Какая радость осенить себя крестным знамением, которое есть Знамя Христа Спасителя!
А в келии Владыки все продолжалась духовная борьба. Слышался голос Владыки, непомерно сильный. Но, наконец, сила голоса стала умеренней, спала. Интонации приобрели формы, приближающиеся к обыденной речи. Наконец, голоса его не стало слышно. Однако в комнате загорелся свет свечей. Видимо, страхование уже кончилось, враг-мучитель исчез, но борьба, невидимая брань продолжалась. Архиепископ читал что-то по книге. Отдыху, покою он не предавался, пребывая в молитве весь остаток ночи до самого утра.
Однажды келейник, проснувшись, услышал за дверью в келии Владыки не один голос, а два. Один — Владыки, а другой — посторонний, да такой отвратительный, что и передать нет возможности. Этот другой голос, а возможно даже и голоса, силился подавить голос Владыки, произносивший молитвы. Но главное впечатление было то, что голос, главный между голосами, сильно картавил. От этого впечатления, как рассказывал через несколько лет об этом страховании бывший келейник, он содрогался. И временами крик голосов был такой, что голос Владыки совсем исчезал, и нельзя было понять, сколько кричавших было. А потом снова слышался “диалог”: голос Владыки и перебивающий его, отвратительный голос картавого.
Юноша усиливался молиться, это ему не очень-то удавалось, особенно во время нарочитой шумихи, так продолжалось некоторое время. Но вдруг все голоса смолкли... И произошло нечто страшное.
До этого случая “действие” никогда не переходило из комнаты Владыки в комнату, где был келейник. А на этот раз случилось по-иному. Враг оказался в комнате келейника, и был невидим, но духовно осязаем.
Он находился у двери, метрах в двух. Келейник, объятый ужасом, продолжал произносить молитву. А тот произнес, но без слов, угрозу. И после этого его не стало...” [Духовник Царской семьи, стр. 86-88].