Невидимая река
Шрифт:
– Да, хотелось бы знать. Скажите, мистер Климмер, а что вы закончили?
– Корнельский университет.
– Неплохо. А Чарльз с Робертом?
– Они учились в Гарварде. Почему вы об этом спрашиваете?
– Немного терпения.
– Хорошо, – сказал он обреченно.
– У вас есть доступ к архивным файлам Виктории?
– Как вы сказали? – переспросил он, и снова его верхняя губа задергалась в раздражении.
– У вас есть доступ к ее архивам?
– Да, и что?
– А Маргарет и студенты могли получить к ним доступ?
– Конечно же нет. Это конфиденциальная
– Положим, так. Позвольте тогда еще кое-что спросить. Я вижу, тут у вас нет принтера. Если бы вам понадобилось распечатать документ, где бы вы это сделали?
– Что-что?
– Если можно, ответьте, пожалуйста, будьте так добры.
– Все принтеры перевезли в Денвер. Думаю, на столе у Маргарет еще остался один. А почему это так важно?
– Могу ли я просмотреть личное дело Виктории?
– Большая часть базы данных перевезена в Денвер, – ответил он, и по его тону я догадался, что данные Виктории пока здесь.
– Но не ее, ведь она уже больше не работает.
Он кивнул и отставил свою газировку. По каким-то причинам он хранил этот файл. И, конечно, знал, где он находится. Он поднялся, отпер большой хромированный ящик, залез туда и вынул дело, даже не стал ворчать насчет конфиденциальности. Он слабо, грустно улыбнулся. Было ясно, что Виктория много для него значила.
– Вы знали ее еще в Ирландии? – спросил он.
Вопрос слегка сбил меня с толку.
– Нет, не знал, – еле справился с собой я.
– О, она была совершенно удивительным человеком. Не просто красавица, но еще и умница, – проговорил он рассеянно, пряча ключ от ящика в карман.
В кремовой папке находилось шесть листов бумаги. Я просмотрел их, отметил, что в домашнем адресе она указала название – «Крошка Таджик». Я вернул папку. Он аккуратно положил ее в ящик. Мгновение я смотрел на него. Он и еще три человека – кто-то из них мог отправить анонимную записку. Марка была проштемпелевана двенадцатым июня, значит, к тому моменту остальные уже были в Денвере. Он тесно сотрудничал с Викторией. Еще предстоит проверить Маргарет, Джулию и Анну, но я нутром чувствовал – это он. Он был образован, закончил престижный университет, что и пытался скрыть в записке. Секретарша бы не додумалась до такого. И еще: у секретарши было бы время заново распечатать письмо, если бы ее прервали. А босс, который дорвался до принтера, пока секретарша, скажем, ушла на ланч, будет орудовать в спешке, и, возможно, распечатка получится бледной. И самое красноречивое подтверждение – только он из четырех человек мог узнать домашний адрес Виктории. Вероятно, это его рук дело. Все сходится. Но зачем? Зачем он это сделал? Из хорошего отношения к Виктории? Почему не обратился в полицию? Боялся чего-то? Или кого-то? Боялся за свою жизнь? Если Гектор Мартинес потерял удостоверение здесь, в ОЗПА, то убийца использовал это обстоятельство, чтобы подставить бедолагу. Это кто-то из здешних. Из ОЗПА. Может, Климмер сам был убийцей, и это письмо было его косвенным признанием?
– Какая разница между ОЗПА, «Гринписом», «Друзьями Планеты», «Сьерра-Клубом» и прочими?
– О, это совершенно разные организации!
– Объясните.
– Мы находимся под протекцией
– Что это такое?
– Более сбалансированный подход к окружающей среде. Мы добились большого успеха в противостоянии некоторым предвзятым подходам к политике относительно окружающей среды, которые нам навязывает медиа…
– Кто, по-вашему, убил Викторию?
Климмер побледнел. Это была обычная полицейская практика: сначала множество второстепенных вопросов, а потом неожиданно – главный. Вещь простая, но часто срабатывает.
– Я… я не знаю, – проговорил он, заикаясь, тем самым давая мне понять, что на самом деле он знает.И уж во всяком случае не купился на историю с грабителем: Гектор Мартинес убил Викторию Патавасти, убийца уже сидит в тюрьме. Дело только начато и тут же раскрыто.
Зазвонил телефон. Климмер взял трубку:
– Да… ах да… да-да, было много дел… – Он прикрыл трубку рукой. – Мистер Джонс, я чрезвычайно занят. Может, нам лучше увидеться через несколько дней или в начале следующей недели?
– Вы сказали, что к концу недели вас здесь уже не будет.
– Ах да, простите… вот, возьмите карточку, позвоните мне, и мы поговорим, сейчас не самый удачный момент.
Я покачал головой. Мне не хотелось уходить, я чувствовал, что вот-вот что-то откроется. И остался сидеть.
– У меня есть еще пара вопросов, – сказал я.
Неожиданно Климмер встал с места, навис надо мной, его лицо покраснело.
– Я сказал, сейчас не время, позвоните позже, тогда поговорим, – произнес он с напором, почти со злостью.
– Это займет не более минуты, – упорствовал я.
– Нет. Я разговариваю по телефону, я занят, в другой раз. – Его голос сделался выше на пол-октавы, стал еще агрессивнее.
Мне не хотелось его злить. Он был важен для расследования. Я кивнул, взял его карточку, подошел к лифту и покинул офис. Выйдя на улицу, я набрал его номер. Оператор сообщил мне, что этот номер отключен.
Неважно. Если он даже не отправлял письма, он, скорее всего, знает что-то, что ему приходится скрывать – удается это ему с трудом. Нужно будет еще раз с ним повидаться.
На минуту я присел на бульваре. Ко мне подошел уличный музыкант и стал петь песни группы «Фиш». Я сел в автобус до Денвера и вернулся в гостиницу. Вернулся и Джон, измученный и явно не в духе. Ему не удалось попасть в дом, где жила Виктория, чтобы опросить соседей. Из-за убийства они усилили систему безопасности, и, чтобы войти, нужно знать код.
– Джон! Просто жмешь на все кнопки подряд – кто-нибудь тебя наверняка впустит! – Только теперь я почувствовал усталость.
Джон был раздосадован, но все же рад моим новостям. Он возбужденно говорил:
– Алекс, мы должны воспользоваться нашим преимуществом, нам надо встретиться с ним сегодня вечером, как можно скорее, расколоть его, ты ведь уже подошел вплотную, понимаешь? Ты сделал это, парень! Мы явимся туда вместе, все выясним, заставим его пойти с нами в полицию, освободим невиновного, пустим расследование в нужное русло. Раскроем дело – мистер Патавасти в долгу не останется!