Невидимая река

Маккинти Эдриан

Однако она не поняла юмора.

– Какие у вас места, где вы сидите в поезде? – спросила она чуть более жестким тоном.

– Мы только сели, мест пока еще не заняли.

– Разрешите взглянуть на ваши билеты, – попросила она, тараща глаза на Джона.

– У нас нет билетов, – сказал Джон.

– Поезд уже отъезжал, и нам сказали, что билеты можно купить в вагоне, мы туристы, – быстро добавил я и одарил ее широченной улыбкой.

– Кто это вам сказал? – спросила она на этот раз у меня.

– Э… один господин на станции, – еле

нашелся я.

– Какой господин?

– Не знаю, какой-то мужчина в форме, понятия не имею, – ответил я примиряющим тоном.

– Ну, я не знаю, чего он вам там наговорил, вообще на поезд без билета никого не пускают, это же не пригородный, а трансконтинентальный «Амтрэк», вам придется выйти на ближайшей станции и купить билет.

– Хорошо, – хором согласились мы.

– Следующая остановка – Фрейзер, штат Колорадо, там сойдете и купите билеты, – отрезала она.

– Хорошо! – снова ответили мы оба, улыбаясь.

И она пошла дальше по вагону.

– Чертова перечница, – пробормотал Джон. – Могла же продать нам билеты, если бы захотела.

– Да какая разница, – заметил я, – купим на станции, и все.

– Купим, – кивнул Джон.

И мы разом допили пиво. И весь мир перевернулся с ног на голову, оттого что двое молодых людей не нашли ничего лучшего, как сойти с поезда во Фрейзере. Волею судеб нам не суждено было попасть ни в Калифорнию, ни в сан-францисский Голден-Гейт-парк, ни в Чайна-таун, ни в аэропорт на десятичасовой рейс в Европу. Потому что центром притяжения во всей этой истории, затянувшей нас, как черная дыра, был человек, бросивший первый камень, тот, кто убил Викторию Патавасти. Нам предстояло снова очутиться в Денвере, но пока что мы об этом даже не догадывались.

Когда Вишну явился на Землю в обличье карлика, он называл себя Вамана. Он помешал царю-демону Бали разрушить планету. Вамана попросил у Бали в подарок клочок земли, равный трем его шагам. Наставник предупреждал Бали, что внешность бывает обманчивой, но гордец Бали не послушался, а в результате угодил в Подземный мир.

Я подумал об этом, когда мы с Джоном злобно смотрели на лилипута. Мы не обижались на него. Он не был виноват в том, что касса закрыта, а объявление сообщает: «Покупайте билеты в салуне «Континентал дивайд», что салун оказался в четверти мили от вокзала, что «Амтрэк» с опозданием вышел из Денвера и, наверстывая время, раньше положенного покинул Фрейзер, что мы услышали гудок слишком поздно и в результате поезд ушел без нас.

Следующий поезд в западном направлении будет завтра, в это же время, но остается еще поезд до Чикаго через полчаса, объяснил нам продавец билетов. Мы с Джоном решили: можно и в Чикаго, не обратив внимания на то, что обратно поезд поедет через Денвер.

Карлик тоже сошел с поезда во Фрейзере, однако в кассу не пошел. Вместо этого он направился в бар и теперь стоял на платформе немного поодаль от нас. Это меня почему-то нервировало.

Особенно если

учесть, что чикагский поезд задерживался.

Через положенные полчаса его не было. И через час тоже.

Поезд не появился даже к полуночи.

Если позвонить по бесплатному телефону компании «Амтрэк», голос с того света скажет, что поезд только что прибыл во Фрейзер. И будет настаивать на этом в течение нескольких часов.

Птицы. Воздух. Луна настолько яркая, что видны клубы пара. Холод. Снег в горах окружает недостроенный лыжный курорт. Стальные рельсы девятнадцатого века уходят прямо в горы.

Джон постепенно настраивается на философский лад:

– Ожидание полезно. Замечаешь всякие вещи. Время замедляется, распадается на составные части. Так часто наше сознание работает с заданной скоростью, как автомат. Ты весь день, всю неделю живешь на автопилоте, твое пребывание в этом мире…

Философия из инструкции по обслуживанию мотоциклов, подумал я, но не стал спорить. Было очень холодно. Никому бы и в голову не пришло, что на дворе лето. Гораздо холоднее, чем в тех горах, в окрестностях Боулдера.

Я бросил взгляд вдоль платформы. Лилипут курил. У нас курева не было, и я решил стрельнуть у него сигарету, чтобы хоть как-то согреться.

– Ты только посмотри на эти звезды, – произнес Джон.

Он уже начал меня доставать, и я нарочно не стал смотреть вверх.

– Мне надо было заняться астрономией. Поступить в Оксфорд или Кембридж. Но у меня не было высших баллов. А у тебя были, Алекс, ты должен был поступить. Я понимаю, тебе пришлось быть рядом с матерью…

Он не заметил моего взгляда.

– Жуткое дело с твоей матушкой. Я же был с ней рядом тогда, ты знаешь. Видишь ли, я поддержал решение твоих родителей, – продолжал Джон.

Неприятная тема, а особенно сейчас, когда Джон, будь он неладен, только что грохнул человека, в меня попали из пушки, копы были у нас на хвосте, а я после всей этой нервотрепки, которой все еще не видно конца, даже не ширнулся.

– Какое решение? – спросил я ледяным тоном.

– Ну, ты знаешь, не соглашаться на химиотерапию, – ответил Джон чуть ли не с радостью в голосе. Я с трудом удержался, чтобы не врезать этому ублюдку.

– Ты приблизил ее смерть, – выдавил я сквозь зубы.

– Не факт, Алекс. Гомеопатия могла дать положительный результат, эти альтернативные средства – вовсе не чепуха, хотя ты так считаешь. И ты слишком суров со своим отцом, Алекс. Это решение было ведь и решением твоей матери.

Джон даже не подозревал, насколько он близок к тому, чтобы получить в торец. Меня колотило от злости. Ведь знает же, что эту тему я не обсуждаю! Еще я избегаю говорить о своем увольнении из полиции, но разговоры о матери – просто табу. Он что, хочет вынудить меня на драку, чтобы забыть обо всем, что произошло? Или он просто осел? Кровь во мне кипела. В последнем приключении виноват-то уж точно только он! Я стиснул зубы и пошел к карлику.