Невидимая связь (Шелковые слова) (др. перевод)

Браун Сандра

Она секунду смотрела на телефон, прежде чем взять трубку. Сердце сильно забилось.

– Алло.

– Доброе утро.

Слова упали в уши золотистыми каплями меда, чистого и теплого, сладкого и чувственного. Она вспомнила, как он впервые сказал эти слова, в то утро, когда она проснулась в его постели. Тогда он был для нее чужим. Но не теперь. Теперь он стал ее душой.

– Доброе утро.

– Думаю, заседание присяжных начнется в четверг. Так или иначе, приговор будет вынесен к пятнице, – начал он без предисловий. Она улыбнулась

его всегдашней привычной уверенности и крепко сжала трубку. – Я скажу тебе только один раз, Лейни. Приезжаю в этот уик-энд. Хочу, чтобы ты собрала вещи.

Поколебавшись, он настойчиво добавил:

– Я забираю в Нью-Йорк тебя и детей.

– Черта с два! – весело бросила она, прежде чем положить трубку. И вскочила с широкой улыбкой на лице:

– Миссис Томас! Помогите мне собраться!

Та пришаркала на кухню:

– Вы сказали «собраться»? – обрадовалась она. – Значит, он приезжает за вами?

– Нет! Это я бегу к нему! Не отвечайте! – воскликнула она, когда телефон снова зазвонил. – Не отвечайте до конца дня! Пойдемте. У нас куча дел!

Пока миссис Томас атаковала ящики, где лежала одежда близнецов, Лейни заказала билеты. Через полтора часа чудо свершилось: они были готовы к отъезду. Миссис Томас позвала мужа и велела отвезти их в Талсу на машине Лейни. Они оставят машину в доме до дальнейших распоряжений. Дик вернул снятый напрокат «Кадиллак» перед отлетом в Нью-Йорк. Уже у терминала, после того как они сдали багаж, миссис Томас разразилась слезами, впервые осознав, что ее «детки», как она их называла, уезжают. Лейни понимала, что в число деток входит и она.

– Не забудете позвонить Дику?

Лейни опасалась, что ее план провалится и она будет стоять одна в аэропорту Ла Гуардия, держа на руках малышей.

– Нет! Как только самолет взлетит, я немедленно позвоню ему по междугородней линии, – выпалила миссис Томас. – Рейс 345 прибывает в Нью-Йорк в пять десять.

– А если он в суде, оставьте сообщение. Спасибо, миссис Томас. За все.

Она обняла плачущую женщину, пообещав увидеться, как только они вернутся, чтобы уладить дела с домом и мебелью, после чего вместе со стюардом, несущим Тодда, поспешила сесть в самолет, пока не успела передумать.

Должно быть, близнецов успели поцеловать ангелы: весь полет они вели себя идеально. Лейни покормила Тодда, потому что он был куда требовательнее сестры, пока умиленно улыбавшаяся стюардесса давала Манди бутылочку. После кормления оба заснули.

Лейни почти желала, чтобы все было наоборот. Тогда у нее не было бы времени мучиться над своим решением. Подумать над тем, что она сотворила. Беспокоиться о реакции Дика.

А если он их не встретит?

Ну конечно встретит! Он не захочет, чтобы дети ждали в аэропорту. Даже если у него чешутся руки придушить их мать. В конце концов, это она бросила трубку и больше не отвечала, хотя телефон после этого звонил еще добрый час.

Но что он чувствовал все это время?

Услышав сегодня утром его голос,

Лейни поняла, какой была идиоткой. Она хотела его. Нуждалась. Любила. Но упрямо цеплялась за страх, рожденный прошлым. Когда в ее жизни еще не было Дика. Ее мать была озлоблена, полна горечи и разочарована в этом мире. Она не обладала способностью принимать и давать любовь. Лейни поняла, что тоже станет такой. Если не получит шанса отдать любовь.

Никто не придет к ее двери с готовым счастьем. И недостаточно просто его найти. Нужно сделать последний шаг, чтобы до него дотянуться. Конечно, это риск, и еще какой, но либо это, либо жить с гложущей пустотой внутри.

Она тоже вела себя как эгоистка. Даже если Дик не любил ее, то детей уж точно любит и даст им только счастье. По совести сказать, она не может лишить их этого. Да и себя тоже.

Если только он говорил правду…

– Пристегните ремень, пожалуйста, миссис Сарджент. Мы идем на посадку.

Лейни нервно пристегнула ремень и проверила, спят ли близнецы. Как она выглядит? Помялась ли одежда? Может, помада стерлась?

Страх, подступавший к горлу, не имел ничего общего с приземлением. Заметит ли он, что она потеряла пять фунтов? Что, если он зол? Что, если был вынужден уйти с заседания? Что, если из-за нее проиграет процесс?

Но отступать уже поздно. Самолет мчится по дорожке. Подкатывает к трубе. Женщинам с маленькими детьми позволили выйти первыми.

Тодд возвестил о своем прибытии в Большое Яблоко пронзительным воплем. Сестра немедленно к нему присоединилась.

– О господи, – пробормотала Лейни, вешая на плечо сумку с пеленками и унося сына к выходу. За ней последовал служитель с Манди.

Лейни немедленно увидела в толпе встречавших седую копну волос Дика. Он не сводил глаз с двери, откуда они должны были выйти, и сразу их заметил. Кроме того, дети орали так оглушительно, что трудно было не услышать!

Дик принялся расталкивать толпу. Он выглядел представительным и строгим в темном костюме-тройке. Она не смогла ничего прочесть по его лицу. Только когда он добрался до них, губы расплылись в широкой улыбке.

– Подожди, Дик! – приказала она тоном, моментально остановившим его и стершим улыбку. Она должна знать. От нее потребовалось больше мужества, чем ожидалось, но это момент истины. Необходимо задать вопрос или вечно гадать, сказал ли он правду.

– Ты не обманывал, когда сказал, что любишь меня?

Их отпрыски негодующе взвыли, оказавшись в незнакомом и неуютном окружении. Лейни толкали нетерпеливые пассажиры. Но он смотрел только на нее. Казалось, целую вечность. Потом, шагнув вперед, сжал ее лицо и, прежде чем запечатать рот губами, прошептал:

– Господи, ну и дурочка же ты, Лейни!

10

– Похоже на лабиринт, – заметила Лейни, разглядывая преобразования в квартире Дика.

– Будем надеяться, они не смогут найти выхода, – засмеялся он.